24.01.2011 /18:53/ По удивительному стечению обстоятельств, мне выпало редкое счастье встречаться и, во многих случаях, общаться с замечательными людьми, которые, благодаря своим великим дарованиям,  навсегда вошли в мировую и отечественную историю, оставив яркий след во многих сферах человеческой деятельности. Я безмерно благодарен судьбе, что и меня, в числе многих других, коснулось их доброе человеческое внимание.

В раздумьях о былом, я вновь и вновь возвращаюсь к тем счастливым мгновеньям и, заглядывая в  закрома своей памяти, вижу перед собой живые образы, и тех, кого уже нет с нами, и тех, кто олицетворяет собой лицо сегодняшнего мира: первого космонавта Юрия Гагарина, президента Франции Шарля де-Голля, маршалов: Малиновского и Крылова, генсеков:
Брежнева и Хрущева, писателей: Михаила Шолохова, Константина Симонова, Ираклия Андроникова, Расула Гамзатова, Халида Ошаева, Раису Ахматову, Идриса Базоркина, Кайсына Кулиева, Магомеда-Салиха Гадаева, Зайнди Муталибова, Нурдина Музаева, Магомеда Сулаева, великих деятелей искусства и культуры: Муслима Магомаева, Махмуда Эсамбаева, Владимира Высоцкого, Рашида Бейбутова, Татьяну Шмыгу, выдающихся государственных деятелей России и Чечни Владимира Путина, Ахмата-хаджи Кадырова, Хусейна Исаева и многих других.
    В этом славном созвездии любимцев славы имя Владимира Семёновича Высоцкого для меня особенно дорого. И это не удивительно. Чечню и чеченцев знаменитый бард знал не понаслышке. В переплетении бытовых и творческих коллизий судьба не раз сводила его с нашими соотечественниками. В замечательной, и в те времена запрещенной песне о выселении вайнахов, особенно остро чувствуется, что трагедия нашего народа отложила печальный отпечаток в его впечатлительной и честной душе. Может быть, поэтому и отношение моих соотечественников к личности Высоцкого, к его творчеству было всегда однозначно почтительным и восторженным.
    В середине 1970-х годов, во время нечастых служебных выездов в Москву и в период учебы там во Всесоюзном институте телевидения и радио, я жертвовал лекциями и даже неотложными делами, если представлялась возможность, чтобы  попасть в Театр на Таганке. Делал я это с единственной целью увидеть живого Высоцкого! Но это желание так и осталось тогда неосуществленным. Билетный дефицит был преодолим и с этим особых хлопот не было. Дело было в другом. Именно в мои посещения, как назло, его в театре не оказывалось; то он находился в Париже, то в гастрольной поездке. Однако встреча наша все же состоялась, но не в Москве, а Грозном, и в тех обстоятельствах, которые я вообще не мог предположить.
    Был обычный летний день 1979 года. Работал я в ту пору старшим редактором общественно-политического вещания Чечено-Ингушского телевидения. Помню, в этот день у меня была запланирована видеозапись беседы с Героем Социалистического труда, первым секретарём Урус-Мартановского райкома партии Алхазуром Кагермановым. До его приезда оставалось еще минут сорок, и я дошлифовывал формулировку  своего последнего вопроса в предстоящей с ним беседе. В это время кто-то энергично постучал в дверь моего кабинета.
    - Да, да! Войдите, - ответил я машинально  и, не поднимая глаз от листа бумаги, продолжал писать. Слышу, как дверь отворяется и быстро закрывается. И так же быстро прозвучало:
    - Здравствуйте! Меня зовут Владимиром!
    Голос Высоцкого нельзя было спутать и с тысячью голосов. Я невольно вздрогнул, услышав этот знакомый всем бас с приятной хрипотцой. Моментально поднимаю голову. Невероятно! Передо мной стоит сам Владимир Семёнович Высоцкий со своей знаменитой гитарой в руках. В плотно облегающем его спортивный торс черном блайзере, безукоризненно сшитых темно-зеленых брюках и с короткой прической, он выглядел намного моложе своих лет. С добрым прищуром глаз он смотрел на меня, и легкая добродушная улыбка застыла на его губах, как бы ожидая ответной реакции.
    - Здравствуйте! Здравствуйте, Владимир Семёнович! Я не верю своим глазам… Не сон ли это!? И вообще…
    Я запнулся, не находя объяснения происходящему. Но тут же спохватившись, представился. Пригласил гостя к столу. Высоцкий осторожно прислонил гитару к стене и опустился в боковое кресло. Он сразу понял ситуацию и, видя моё неведение относительно его неожиданного визита, улыбнулся.
    - Я чувствую, Ибрагим, что попал не по адресу. Вы уж извините… Можно закурить?
    - Да, конечно, пожалуйста, - ответил я и пододвинул к нему пепельницу.
    - Я приехал немного раньше, чем обещал, - продолжил он. - Времени в обрез; концерт в филармонии, несколько протокольных мероприятий, затем встреча у моих грозненских друзей…Неожиданно представилось небольшое окно свободного времени и я, не мешкая, помчался к вам. Дело в том, что меня просили записаться на вашем телевидении. Я поначалу отказывался, но ваша Софья Сергеева из литературно-музыкальной редакции была настолько настойчива, что пришлось согласиться. Хотя, честно говоря, я думаю, это напрасная идея.
    - Почему Вы так думаете? - поинтересовался я.
    Он грустно усмехнулся:
         - У меня уже есть печальный опыт таких записей на нескольких телевизионных студиях страны.
    И что же? - спрашиваю я, пытаясь понять, к чему он клонит.
    - Везде происходит одно и то же, как будто по заранее начерченной общей схеме, - начал он развивать свою мысль. - Телевизионщики записывают мой концерт, включают его в недельные программы, но накануне или в день выхода в эфир областные или республиканские партийные органы накладывают на мои записи строжайшее табу. Поэтому, чтобы лишний раз не расстраивать себя и других людей, я в последние годы категорически отказываю всем, от кого бы ни исходили  такие  предложения. Не приложу ума, почему я изменил здесь, в Грозном, своим железным правилам… Наверное, из-за огромного уважения к вашему народу, прошлые беды и страдания которого мне хорошо известны. Хотя и здесь у меня, честно говоря, нет уверенности в том, что ваши телезрители увидят мою программу. Ну, что бы там не случилось потом, пусть эта запись будет для вашей студии как память обо мне.
    Увлёкшись разговором, мы не сразу заметили, что дверь моего кабинета давно распахнута настежь и у порога толпятся почти все наши сотрудники. Они с трепетным вниманием ловили каждое слово нашего именитого гостя. Прибежали, наконец,  Софья Сергеева, и  Ирма Названова, которые должны были записать его. Они засуетились, сглаживая своё упущение, и попытались сразу же увести его в павильон, но помощница уже успела принести нам кофе. Владимир Семенович отхлебнул глоточек и тут же прикурил вторую сигарету. Софья и Ирма поняли, что если будут торопить гостя, то могут испортить ему настроение и молча присели к левому торцу стола.
    - А во сколько у вас запись? - поинтересовался я у Софьи Ивановны.
    - Да у нас и времени-то не заложено на это в недельном графике. Я хотела попросить вас, Ибрагим, чтоб вы пожертвовали свои сегодняшние два часа, -  встревоженно встрепенулась она.
      Я рассмеялся:
    - Ну и лиса же Вы, Софья Ивановна. Вы безошибочно рассчитали свой ход, зная, что я не откажу такому гостю. Конечно же, я дам вам эти два часа! Но, право, не знаю,  как быть с нашим уважаемым Алхазуром Денаевичем. Думаю, что с его стороны тоже не будет никаких помех.
    Вскоре приехал и он. Узнав о срыве своей записи, Кагерманов, в то время видный партийный руководитель, не только не обиделся, а напротив горячо поблагодарил нас, что всё его время мы отдали Высоцкому.
    - Я счастлив, что хоть этим могу услужить замечательному человеку, - сказал он, крепко пожимая нам обоим руки.
    Признаться, вряд ли кто ещё из республиканских руководителей такого масштаба  позволил бы себе в те времена такую открытость в симпатиях к таким непокорным вольнодумцам, как Высоцкий. Хотя в этом не было ничего удивительного… Сам бунтарь по натуре, Кагерманов всегда отличался независимостью в своих суждениях, поступках и взглядах. Но это давалось ценой неимоверных психологических перегрузок, что пагубно влияет на здоровье даже физически очень сильных людей. Именно это и привело его потом к преждевременной и внезапной кончине. Видимо, Высоцкий почувствовал, что этот добродушный человек с богатырской статью во многом родственен ему и потому был по- доброму внимателен ко всему, что он говорил.     
Когда всё было готово к телевизионной записи, мы все спустилисть в павильон. Высоцкому сделали площадку слева от дикторского стола в глубине павильона. Во время записи в павильоне осталось пять человек: Владимир Семенович, Кагерманов, операторы - Нариман Кузахметов, Адольф Фанкухин и я. Мы вдвоём с Алхазуром Денаевичем тихо, чтобы не шуметь, на цыпочках отошли в сторону и уселись поудобнее за дикторским столом, буквально в 7-8 метрах от Высоцкого. Пошла запись. Продолжалась она 45 минут. Минут двадцать знаменитый бард рассказывал о своём детстве, о работе в Театре на Таганке, о своих симпатиях и антипатиях, увлечениях и разочарованиях, удачах и неудачах.
И всё это на одном дыхании, почти скороговоркой. Он дорожил каждой минутой и насыщал свою речь массой интересных деталей и образных сравнений. Остальные двадцать пять минут ушли на исполнение песен. Причем, перед исполнением каждой из них он коротко рассказывал об истории её создания или примечательном моменте, связанном с работой над ней.
Не помню сейчас всех песен, записанных в тот день, но навсегда остались в памяти: «На братских могилах», «Я не люблю», «Что за кони мне попались проивередливые», «Не вернулся из боя», «Да что мне до неё», «Песня про Кука», «Всё не так, как надо», «На нейтральной полосе»… Если попытаться сделать общее осмысление тематики этих песен, то они напоминали скрытый плач души и печальный смех над всеми противоречиями человеческого бытия, которые имели тогда место в нашей советской жизни.
Только очень внимательный глаз мог заметить уже тогда его нечеловеческую усталость, тщательно скрываемый, но уже угадываемый внутренний надлом. И всё же жизненный стержень внутри него был ещё довольно крепким. Он ещё выдерживал неимоверный вес тяжести  моральных страданий. В металловедении есть специальный термин - усталость металла. Это такое состояние, когда металл продолжает пока выдерживать колоссальные нагрузки, но в структуре его произошел уже незаметный извне разрыв. Он срабатывает в долю секунды. И огромный вес, казалось бы, прочно сдерживаемый незыблемой стальной крепостью, обрывается вмиг и летит вниз. То же самое произошло вскоре и с ним, Высоцким. Но тогда, летом 1979 года, никто не мог допустить и мысли об этом.
    После записи, чтобы запечатлеть эту памятную встречу, я пригласил в павильон оператора и фотохудожника Николая Куана, и он отснял на фотоплёнку эту нашу первую и последнюю встречу со знаменитым бардом. Просмотр записи мы организовали в аппаратной на втором этаже с элитным коньяком «Эрзи» и хорошим кофе. Высоцкий был весел, шутил. Остался очень доволен встречей и проявленным к себе искренним радушием. Когда прибыла за ним машина из филармонии, мы на прощание по-кавказски крепко обнялись с ним и, уже садясь в машину, он еще раз обернулся  ко мне, и я последний раз встретился с его добрым и пронзительно - грустным взглядом...
    Высоцкий не ошибся в своих опасениях насчет возможных осложнений, могущих возникнуть на этапе выдачи записи в эфир. Вначале вроде бы ничто не предвещало грозы. Сорокапятиминутная запись выступления Высоцкого вошла в недельную печатную программу и зрители ждали её с нетерпением, но так и не дождались.
    Узнав о том, что мы по-партизански записали не жалуемого официальными властями Высоцкого, в отделе агитации и пропаганды обкома партии, который возглавлял тогда Тацитов, забили тревогу. Скорее всего, панику первыми подняли мелкие сошки из сектора печати и телерадиовещания. Дело по цепочке дошло до тогдашнего хозяина республики Александра Владимировича Власова. Последовал высочайший приказ - снять запись с показа и по акту уничтожить. Этому никто не удивился. Хотя каждый из нас надеялся на чудо, но чуда не произошло и не могло произойти. И это было понятно. Мощный глас певца, раздававшийся в этой безропотной тиши, лечил души миллионов униженных и расшатывал и без того расшатанные идеологические подпорки, на которых еще пыталась удержаться империя лжи и обмана.
Высоцкий, и такие как он, приближали  неминуемый крах тоталитарной системы. Потому они были опасны той власти и преследовались, пусть не бериевскими методами, но не менее изощренными способами. По идеологическому вердикту Высоцкий не должен был появиться в эфире республиканского телевидения.
 К счастью, я попал в  специальную комиссию,  созданную для выбраковки и уничтожения этого видеоматериала. В комиссию вошли также Василий Горемыкин, Софья Сергеева, Ирма Названова и Виталий Вардиев. Мы понимали, что у нас только два пути: либо исполнить повеление всемогущего обкома и уничтожить бесценные кадры, либо пойти на риск и надежно спрятать где-нибудь запись до лучших времен. Требуемый от нас акт был составлен. С распоряжением председателя Гостелерадио и этим актом об уничтожении видеозаписи мы пришли в аппаратную к начальнику смены Николаю Воронцову, и показали ему эти два документа. Тот пробежал их глазами и с нескрываемым удивлением и смятением смотрел на нас. Просить его вслух о сохранении плёнки мы не стали - чужая душа потёмки.
«Поступай, Николай, так, как велит тебе твоя совесть, - сказал я и передал ему бумаги. Он внимательно вглядывался в лицо каждого из нас и в мимике каждого ясно читалось: «Не делай этого!»
    -Хорошо! Я так и поступлю, - сказал он уже с повеселевшим выражением лица.
Мы поняли - за плёнку теперь не нужно будет переживать, она не пропадёт. После смерти Высоцкого, когда Центральное телевидение по крохам собирало по всему Союзу то, что сохранилось из записей с участием Высоцкого, грозненский фрагмент телевизионной записи, предоставленный нами, стал ценной составной частью всего того, что удалось найти о нём в кино-, фото-  и видеодокументалистике.
    …Прошло уже более трёх десятков лет с тех пор. Я уже давно перешагнул ту возрастную отметку, на которой оборвалась жизнь этого замечательного человека. Тогда я был моложе его - сегодня  старше. Не знаю, насколько отдалит меня моя дорога от его последней жизненной черты, но одно знаю твёрдо; мгновение встречи с ним было одним из самых ярких среди крошечных мгновений, из которых соткан наш удивительный мир.

На снимке: слева направо-Н.Кузахметов,
 А.Фанкухин, В.Высоцкий, Н.Жеребцов,
 С.Сергеева, А.Кагерманов, И.Джабиров.
 

Ибрагим Джабиров,  
заслуженный работник культуры РФ,
заслуженный журналист ЧР

www.ChechnyaTODAY.com

{mosloadposition user9}


При копировании материалов ссылка на сайт обязательна

test 2Новости СМИ2