Милиция и мы

Забегала, заметалась, распихивая по углам своей однушки три тонны кокаина, передвижной бордель с барышнями и клиентами, две установки Град, казиношную рулетку и 25 эскимосов-нелегалов. Эскимосов загнала в стенной шкаф и в руки сунула горшок с засохшим кактусом. Мало ли… При желании и его можно принять за веселенькую анашовую поросль.

Вопщем, пока Милиция добиралась до моего этажа, я еще успела надеть носки, помыть шею и даже накрасить правый глаз. Криво накрасила, но все равно. Как-то увереннее стала себя чувствовать. Не такой преступной.

Милиция была румяная и неприлично молодая. Назвалась участковым эээ… пусть будет раджаб раджабович раджабов, пробежала на кухню и залезла в кресло с ногами. Я сама так всегда сижу! Одну ногу бубликом под себя, вторую – коленкой вверх. Знаете, да? Совсем детская и домашняя поза. И вот она уселась и принялась писать про меня – кто такая, где работаю и прочее. Пишет и прямо как в кино каком-нибудь про зеленого, но славного молодого милицанера – языком щеку изнутри подпирает.

Тут уж я совсем перестала ее шугаться. Даже про эскимосов и установку Град забыла. А наоборот стала все честно рассказывать и с каждой секундой чувствовала себя все более и более законопослушной. До противности законопослушной. Так что в конце заупрямилась и не выдала телефоны, куда надо звонить родным, чтобы они опознали мой изуродованный труп.

А потом Милиция, которая мне стала уже как родная, на которую я моргала накрашенным глазом, попросила ей звонить, в случае чего. «Случай чего» - это, если в подъезде у нас поселятся или станут часто тусовать подозрительные личности.

И все сразу стало плохо. Потому что я начала думать. А из этого еще ни разу ничего хорошего не выходило.

Я страшно не хочу, чтобы в моем подъезде и даже в доме поселялись эти личности. Если даже смотреть с обывательской только стороны – это очень проблемные соседи.

Как-то занесло ночью на спецуху. Я в газетах обычно за культуру писала, а там уже не помню, по какой причине оказалась. Тогда то ли на 7-ом, то ли на 8-ом этаже дома, что за магазином Аризона засели одни люди, их окружили и призывали сдаться другие люди и между ними шла перестрелка. А я стояла, как неживая и смотрела. Сначала пыталась еще работать, говорить с народом, с коллегами, а потом уже и не пыталась.

Вокруг была толпа, она бегала в магазинчик то за семечками, то за пепси, жевала, переговаривалась, а когда не стреляли – недовольно цыкала, мол, че они? Совсем же уже скучно… А среди толпы суетился и плакал в телефон мужчина, у него кто-то вроде жил в соседней квартире, дочка, кажется, и он кричал, мол, Лейла – копуха, наверняка не успела выйти! Потом оказалось, что все в порядке и Лейла тут, в той же толпе, всех перед штурмом вывели. Но про себя я знаю, что не успела бы…

Кроме того для меня лично «подозрительные личности» это еще и те, кто в крови или готов быть в крови. Убийцы. Никак не могу забыть эту учительницу пения, которой не где-нибудь в лесу/поле, а на городском пляже оторвало взрывом ногу. Бывали случаи и пострашнее, расстрел семи девчонок в сауне, к примеру, или, когда парниша сотоварищи на религиозной волне убил отца-мента, но мне в голову именно тот засел. Где летнее беспечное утро, море, радость и тут же вспышка, боль, ужас, кровь.

Но с другой стороны…

Я ментовская дочка, ходила в садик рядом с папиным горотделом и, когда он меня забирал, в этом же горотделе ошивалась, бОльшую часть жизни жила в ментовском ведомственном доме. В общем, немного знаю об этой проклятой работе. Помню бесконечных ходоков у нас на кухне – кто помощи просил после отсидки (Дадада! Много таких было, до сих пор встречаю людей и они так радостно, как родственнице – О, а твой пахан меня сажал. Как он? Привет передавай!), кто приходил, чтоб буйного мужа утихомирили, у кого-то спиздили велик и он сразу к папе… Помню папин инсульт после совещания у министра, его друзей, которые, как и он, если в выходные дома – так это уже праздник и свое дикое к ним уважение.

И при всем при этом – увидев у себя в подъезде бородатых, сумрачных, сильно подозрительных – побегу ли звонить своей румяной Милиции? Не знаю. Я, мягко говоря, ей не доверяю. Боюсь, что не будет наблюдения, расследования, установления причастности или как там его. А сразу всех похватают и «потеряют».

Я не готова взять на себя такое. Не готова быть причастной. У меня даже приблизительного ответа нет на «что делать?». Это какой-то вывих мозга или наоборот – адекватная оценка конкретной сегодняшней ситуации?

Мне бы хотелось иметь твердую позицию по этому вопросу. Типа - Да, позвоню, потому что это убийцы! Потому что они угрожают и моей жизни тоже и молчание в данном случае - как соучастие.

Или - Нет, не стану, милиция - это страшное зло, она мочит и правых, и виноватых.

Но у меня нет позиции, сижу и мелко трясусь.

Слушайте, а вы бы позвонили?

http://tushisvet.livejournal.com/

www.Chechnyatoday.com