Адам Ахматукаев: «Как слово наше отзовется»… и отзовется ли не наше?

Прозаикам не завидую. Драматургом не стану. В теории литературы не силен. В зарубежной литературе слаб. То и другое, конечно, не в пользу моим литературным изысканиям. Но явно и не вредит. Эти издержки отсутствия филологического образования восполняю попытками самообразования. Достойные отзывы о неизвестном мне писателе (или книге) также побуждают меня причаститься к последним. Но не всегда это дается легко. Примером тому – недавнее хождение по книжным магазинам в поисках Борхеса.
Обошел почти все известные мне точки продаж в центральной части Грозного. С первых же посещенных магазинов начал чувствовать себя неловко от недоуменных взглядов молодых продавщиц, не знавших, что мне ответить, а точнее – что или кого я спрашиваю. «Их молитвами» вспомнил забытый анекдот из далекой юности. «Заходит покупатель в магазин и спрашивает, есть ли у них Скотт… В ответ ему советуют обратиться на скотный двор».
Меня, конечно, никуда не отправляли. Наоборот, в одном магазине мне даже было ненавязчиво предложено купить другую книгу из того множества, что у них есть. Да, множество было, да не было выбора, так как в тот день меня интересовал только Борхес. Между тем не удержался и от соблазна «поиздеваться» над миловидной девушкой (да не узрит Аллах в сей вольности недозволенность!). Спросил, что у них есть из чеченского. Попал в точку – продавщица с трудом назвала фамилии ровно трех чеченских писателей: двух хрестоматийных и одного нашего современника. «О чем и как они пишут?» – нарочито поинтересовался я. «Хорошо пишут», – был ее ответ. И как тут не вспомнить актуальные и сегодня слова М.Ю. Лермонтова: «Печально я гляжу на наше поколенье». А поколение подросло такое, которому не до чтения. И это при таком обилии и многообразии книг про всё и вся. Ведь пишут теперь много и многие. И пишут не только за себя, но, оказывается, и «за того парня». Тех, которые – за других, окрестили литературными неграми. Про них в последнее время ходит много слухов. Слухи эти загадочные, как призраки. И потому любое упоминание о литературных неграх у меня ассоциируется с «призрачным» началом «Манифеста Коммунистической партии» (помните: «Призрак бродит по Европе»?). В последнее время их даже стали изредка показывать по ТВ, хотя и со скрытым лицом, как бойцов невидимого фронта. Но не спешат разоблачать тех, кому служат литературные негры. А ведь и я чуть было не воспользовался их услугами. Было дело вот как…
После бархатной чеченской революции 1991 года, низложившей местную власть советов, наш паровоз покатил не по заданному маршруту. Потуги стрелочников всех мастей и рангов направить его по нужным путям были тщетны. Недовольство верховного стрелочника тоже переливало через край. И вскоре над республикой начали сгущаться тучи цвета хаки.
Народ не был готов к свинцовому дождю. Его надо было информационно перековать, чтобы поверил в неизбежность принудительной остановки набирающего темпы паровоза. К тому времени я был свободным журналистом со свободными от денег карманами и полным набором обязательств перед семьей и трезвой частью одурманиваемого общества.
Пребывая в таком незавидном положении, получаю через знакомых интересное предложение: публиковать в местной прессе по два материала в месяц. И главное – мне самому ничего писать не надо. Мое дело – только пробивать готовые статьи в печать. Под любым авторством, лишь бы они были опубликованы. И это еще не все, как говорит известный сатирик. Самое интересное заключалось в том, что за этот весьма скромный труд мне обещалось достаточно неплохое вознаграждение, исчисляемое в у.е.
Звоню по названному номеру телефона. Навожу справки по поводу тем будущих статей. Выдвигаю два условия, суть которых в том, что статьи не должны быть напрягающими общественно-политическую ситуацию, а язык их должен быть выдержанным в рамках национального менталитета.
Договорились. Условились, что материалы будут высылаться мне на дом по почте. Другие предложенные мной варианты ускоренной доставки (транспортом или через знакомых) были отвергнуты. И я, как ребенок, святой в своей наивности, следил за почтой, ожидая, что вот-вот получу бандероль, которую якобы для меня выслали. Звонил заказчику не менее одного раза в неделю, тот коротко отвечал, что материалы высланы.
Так продолжалось около двух месяцев… И я перестал звонить и ждать, догадавшись, что я со своими условиями, скорее всего, не подошел. Но привычку читать прессу не бросил. В республиканских СМИ, которых в то время было не так много, как их потом расплодилось, почти все журналисты знали друг друга в лицо. Знали также, кто на что горазд. И потому удивляло не только меня, когда иной наш собрат по перу выдавал порой такие материалы, к написанию которых не располагал ни багажом знаний, ни профессиональными навыками. Кроме того, на страницах местных СМИ, как грибы после дождя, стали появляться и имена неизвестных до этого авторов со статьями на злобу дня, которые прямо или косвенно затрагивали общественно-политическую ситуацию в республике и никак не отвечали условиям, высказанным мной несостоявшемуся заказчику. А тучи над республикой продолжали наливаться свинцом…
Все это наводило на определенные мысли, к которым я часто возвращаюсь в последнее время…
В связи с этим вспоминаю также роман «Начало», прочитанный мной, как говорится, на одном дыхании, при свете керосиновой лампы. К сожалению, не помню, кто значился автором и каким издательством была выпущена книга. Появилась она у нас с началом первой русско-чеченской войны, а ко мне попала в конце 1995-го. Главными действующими лицами романа были чиновники из высших эшелонов власти Ичкерии и люди, вхожие в коридоры власти. С каждой страницей роман обнажал коррумпированность и антинародную сущность чеченской власти. Красной нитью в романе проходила мысль о том, что все грехи на земле совершаются чеченцами или по вине чеченцев. Чтобы читатель не сбился с этой мысли, чеченцам отводились исключительно роли преступников. Кроме того, страницы романа были густо «нафаршированы» хроникой военных действий, разворачивающихся в Ичкерии.
Этот роман я читал с каким-то странным чувством, которое и передать не могу. Со школы наученный верить печатному слову, я поверил и ему. И не только поверил! Чем больше погружался в это криминальное чтиво, тем больше ненавидел наших чиновников во власти и саму свергаемую в реальной жизни власть, которых роман для меня открывал по-новому. Конечно, я и до этого не был в восторге от той власти, хотя сам ее избирал. Не был и сторонником ее насильственного свержения, хотя сам  ее критиковал. Меня удивляло и оскорбляло то, что, оказывается, в моем доме творили такое(!), а я – хоть и журналист – ничего об этом и не слышал.
Через год случайно пришел к выводу, что этот роман не что иное, как гибрид, пустышка, плагиат, мистика. И, может быть, спецзаказ… Взял как-то у товарища видеокассету с фильмом. Это был типичный американский боевик. Когда я просматривал его, меня не покидало чувство, что этот фильм я уже видел. Не мог вспомнить, когда и где. Сюжет фильма был мне знаком. Уже после просмотра поймал себя на мысли, что он точь-в-точь копирует сюжет романа «Начало». И первое, что я подумал, – что это экранизация того романа. Но так быть не могло, потому что героями фильма были не чеченцы, а… американцы. Повторно загрузив кассету, обратил внимание на титры. Каково было мое удивление, когда обнаружил, что фильм снят по роману американского писателя задолго до выхода в свет романа «Начало». Это открытие выводило «Начало» с его автором и издателем на чистую воду. Но дело было сделано. Утка пущена. Очередная ложь и клевета разошлись по миру. Эфир загажен. Умы затуманены. Пиар удался. Короче, заказ выполнен.
Как это все похоже на нашумевшую операцию по взрывам жилых домов в мирных российских городах осенью 1999 года... Операцию, цинично списанную на чеченцев.
Но вернемся к нашим… неграм. Не стерлись из памяти времена, когда под газетными публикациями часто стояли фамилии трактористов, колхозниц, других представителей рабочего класса, натруженные руки которых набили мозоли не от письма.
В последние годы жизни Л.И. Брежнев тоже выпустил несколько книг воспоминаний, которые относят к литературным произведениям. Но мало кто верил, что они написаны самим генсеком. Хотя после этого его и в Союз писателей принимали, слава писателя за ним все же не закрепилась.
Не будем говорить о диссертациях, которые легко «пишутся» и защищаются в последнее время. В литературных кругах нашей республики тоже долгое время ходили слухи, что плодами интеллектуального труда своих коллег пользовалась и одна из ныне покойных поэтесс, имя которой не называю по этическим соображениям. Сам видел ее «раскодированный» первый сборник, где легко угадывались авторы «ее» стихов.
Да, все мы были – и есть – разные. Писали и пишем по-разному. Кто-то по призванию, кто-то из конъюнктурных соображений, а кто-то и по заказу. Писать на заданные темы тоже призывали всегда. И писали. Кто-то статьи и статейки, а кто-то и литературные произведения. Но то был «открытый» и, в принципе, не осуждаемый процесс. Было и другое: продукт совместного труда ограниченного круга заинтересованных лиц выпускался в свет за подписью «подходящего» по тем или иным качествам «автора». Помню, как для одной добротно написанной статьи про общественно-политическую ситуацию в 1995 (или 96-м) году искали такого «автора». И нашли.
Совсем из другой плоскости «творческое содружество» литературных негров и мистификаторов, пользующихся их услугами. Если негров ТВ не очень жалует, то их подельники-мистификаторы зачастили на экранах, как политики, раскручиваемые в отведенных им ролях. У них берут интервью, о них пишут и говорят, они участвуют в популярных передачах, всевозможных шоу и массовых сборищах. Они вездесущи. И при такой занятости еще успевают плодотворно писать, словно оный процесс у них продолжается непрерывно, подобно естественному дыханию. И как усомниться в этом простому обывателю, если книжные полки магазинов и уличные лотки прогибаются под тяжестью щедро растиражированных сентиментальных романов, низкопробных детективов и прочей ширпотребной макулатуры от этих новоиспеченных авторов, тоже именуемых писателями.
Но плодовитость писателя не всегда является мерилом его гениальности. Чтобы «раскусить» мистификатора, на него достаточно одного хорошо подготовленного интервьюера. Но их пути, как правило, не пересекаются. И потому, слушая примитивные выступления таких писателей, нередко складывается впечатление, что перед аудиторией «мудрит» дилетант, старающийся выкрутиться на общих фразах и подвешенном языке. Иногда сия премудрость заводит их в такой тупик, что теряют ориентацию даже в «собственных» сочинениях. Но и это их не смущает, так как устойчивость занятых позиций не нарушит их равновесия. И потому они все глубже и глубже вгрызаются в окололитературные и доступные литературные пространства. Подозреваю и переживаю, что чеченская литература тоже не устоит перед их натиском. И в первую очередь его следует ожидать от авторов, промышляющих в жанрах поэзии и прозы, так как эти жанры графоманы облюбовали как наиболее доступные для своего ремесла. Прогноз нагадывается, а жизнь реальная продолжается. И литературные негры в ней все еще пишут книги, их будущие авторы беззастенчиво нарезают лапшу потоньше и подлинней для обывательских ушей, а трезвые читатели теряются в догадках – что же движет этими голыми королями от литературы? Тиражи? Гонорары? Слава? Кому-то, наверное, и хочется всего этого понемногу, а кому-то – все сразу. А задумываются ли о совести и чести?..
Кстати, недавно на распродаже купил уцененную книгу В. Вельского, которая так и называется – «Книга чести». Замечательная книга об этических принципах! Но невостребованная, как и сама честь…

P.S. А Борхеса в наших магазинах я так и не нашел.

Журнал "Нана"


www.ChechnyaTODAY.com