Литература - это прекрасно!

Да, конечно, наступивший Год литературы - это прекрасно! При том условии, что дело не сведется к праздникам с духовыми оркестрами, красочными хороводами, тостами и плясками. Нужна ежедневная, кро­потливая, неотступная работа - идет ли речь о школьных учебниках, инсти­тутских пособиях, о художественной прозе или о поэзии. Многочисленные публикации в средствах массовой информации, диспуты на телевидении, в библиотеках и в писательских союзах обнажают ситуацию не просто тре­вожную, а в чем-то, может быть, даже опасную. Если мы всерьез задаемся целью в нашей, надеюсь, возрожда­ющейся России возродить интерес к литературе, к писателям и поэтам, к чтению, в конце концов, то, видимо, надо затевать не Год литературы, а как минимум трехлетку, пятилетку, как это делалось в славные советские времена. После такой войны за не­сколько лет поднять страну... И ведь подняли.
А сегодня перед нами стоит задача не меньшая. В результате всех этих школьных экспериментов, в унизи­тельном стремлении понравиться угасающей, но по-прежнему спесивой Европе, понравиться озлобившейся на весь мир Америке мы потеряли поко­ление, а может быть, даже и не одно.
И вот уже неунывающий Евгений Евтушенко подает голос из больнич­ной палаты:
- Дайте мне возможность на основе моей Антологии русской поэзии дать два больших вечера поэзии - в Москве и Питере! Аншлаг гарантирую! В самых больших залах наших столиц! Дайте железнодорожный вагон, и я с группой молодых талантливых поэтов проеду от Москвы до самого Дальнего нашего Востока! На каждой станции нас будут ждать сотни, а то и тысячи любителей поэзии! Ведь жива наша поэзия, жива!
Голос-то подал Евгений Александро­вич, а вот ответа что-то не слыхать. А предложи он нечто похожее в шести­десятые годы... О! Уже бы и железно­дорожный вагон наизготовке стоял, уже бы и пригласительные билеты на вечера поэзии были бы не только на­печатаны - расхватаны! Признать на­до, ребята, с горечью надо признать: в другой стране живем и люди нас окру­жают другие... Более трезвые, снорови­стые, натасканные в делах коммерче­ских, финансовых, торговых, люди, побывавшие в разных странах, в разныхстолицах, на разных островах... А вот поговорить-то с ними, даже за бутыл­кой, привезенной ими же из Франции, Испании, Шотландии... Не получается. Вот почему-то не получается.
Не о чем с ними говорить. Заци­клившись на своих проблемах, за­морских впечатлениях, мы просто не можем друг друга понять, не представ­ляя, кто, чем, как живет. Могла бы ли­тература нам открыть глаза и помочь понять соседа, сослуживца, да, Госпо­ди! - собственного ребенка!
Вот тут-то Год литературы и ока­зался бы кстати!
Но!
По данным всероссийских опросов, «лучшим писателем» последних лет не­изменно оказывается Дарья Донцова, простите, наваявшая около двухсот романов. Спрашивается, о чем? А ни о чем! Ее жанр - иронические детективы. Как выражаются нынешние школьни­ки - разные хохмы тетенька описывает.
(Сознательно употребляю это не слишком литературное словцо, чтобы доходчивее звучала моя не слишком оригинальная мысль.) Звание «народ­ного писателя» Донцова прочно удер­живает уже около десятка лет, невзи­рая на вспыхивающие время от вре­мени обвинения в плагиате, несмотря на стоны маститых критиков, утверж­дающих, что ни один живой человек без бригады помощников попросту не в состоянии описать столько «хохм».
«Помните ли вы то блаженное вре­мя, когда в нашей литературе пробу­дилось было какое-то дыхание жизни, когда появлялся талант за талантом, поэма за поэмою, роман за романом, прекрасное время, когда мы так горди­лись настоящим, так лелеяли себя бу­дущим... Как все переменилось в столь короткое время! Какое ужасное, раз­дирающее душу разочарование после столь сильного, сладкого обольщения! Подломились ходульки наших литера­турных атлетов, рухнули соломенные подмостки, на кои, бывало, карабкалась золотая посредственность, вместе с тем умолкли, заснули, исчезли и те немно­гие и небольшие дарования, которыми мы так обольщались во время оно».
Здесь не зря поставлены кавычки, это не мои слова, это слова Виссариона Белинского из его самой первой статьи «Литературные мечтания», опублико­ванной почти двести лет назад. Глав­ный тезис той его статьи - «У нас нет литературы». Сегодня, в 2015 году, в Год литературы, мы готовы снова и снова повторять эти слова. И ошибаться так же, как в свое время ошибался великий критик. Были и в те времена донцовы, устиновы, маринины... И они так же по­беждали в опросах общественного мне­ния, и так же воспевали всевозможные хохмы тех времен, и их имена, как и имена нынешних наших корифеев, то­же были у всех на устах.
Но, как пишет Павел Басинский, ла­уреат премии Правительства РФ в об­ласти культуры за 2014 год, лауреат на­циональной премии «Писатель года» за 2014 год, в «Российской газете», явился Пушкин «нашим всем», Толстой и До­стоевский - нашей совестью, явились Чехов, Платонов и Бунин, Евангелие мы изучали по Булгакову, о трагедии русского казачества нам рассказал Шолохов... А духовными кумирами семидесятых оказались Евтушенко и Вознесенский, чуть позже - Высоцкий и Окуджава. А человек, не прочитав­ший в восьмидесятые годы Распутина и Астафьева, уже не мог считаться вполне интеллигентным. Другими сло­вами, пульс русской литературы всегда совпадал с пульсом жизни всей России.
Совпадает он и сегодня. Властву­ет умами читателей и телезрителей Александр Проханов, с каждым но­вым романом набирает обороты Захар Прилепин, пятнадцать лет не сходит с экрана «Ворошиловский стрелок», сня­тый Станиславом Говорухиным по ро­ману Виктора Пронина...
А слова, которые в свое время вы­скользнули из-под пера Белинского, которые и сейчас частенько срывают­ся из наших уст... Это, ребята, от не­терпения, это пройдет, как проходит простуда.
Так нужен ли нам Год литературы?
Конечно! Более того, нам нужен постоянно действующий Год литера­туры, Год языка, Год культуры! Слиш­ком долго мы всем этим пренебрега­ли, слишком увлеклись коммерческой, проще говоря, торгашеской стороной всей нашей жизни! В результате са­мый духовный, самый начитанный, образованный народ планеты оказал­ся отброшенным на годы и десятиле­тия. Вот несколько цифр... Книги даже изредка покупают около сорока про­центов населения, да и эти проценты дает все та же неугомонная Донцова с компанией! Библиотеками пользу­ются где-то около десяти процентов населения, один книжный магазин приходится чуть ли не на сто тысяч потенциальных покупателей. Да и са­мо количество книжных магазинов сократилось в разы! Сейчас в них хо­зяйственные товары, забегаловки, по­шивочные мастерские! Книжные ма­газины не выдерживают аренды! Ед­ва ли не у половины семей вообще в квартирах нет книг! Никаких! Ни дет­ских, ни кулинарных, ни астрологиче­ских, не говоря уже о художественной литературе. И Годы языка, культуры!
Ведь дожили, ребята, дожили - на чистом русском языке в России гово­рят не более пяти процентов. Осталь­ное - мат-перемат, жаргон, сленг, на­бирает силу так называемый компью­терный язык. А ведь предупреждал Лев Николаевич: «Язык - это орудие мышления. Обращаться с языком кое-как, значит, и мыслить кое-как - не­точно, коряво, приблизительно».
Как не вспомнить пример Фран­ции, как не захлебнуться от восторга перед мужеством, дерзостью и досто­инством ее народа. Когда через неко­торое время после войны, в которой мы, мы, ребята, так убедительно по­бедили, разгромив самого сильного, самого жестокого врага в истории человечества, так вот, французы, про­снувшись однажды прекрасным, сол­нечным утром, обнаружили, что раз­говаривают не совсем на французском языке, что их радио- и телевизионные дикторы тоже обращаются к ним не совсем на французском языке, и жур­налисты, и писатели, и школьные учи­теля, и уличные торговцы тоже... Так вот, проснувшись однажды утром, они обнаружили, что общаются на каком-то странном суржике, американизи­рованном жалком подобии француз­ского языка. И не раздумывая долго, в полной мере осознав нависшую над Францией смертельную угрозу, да, именно смертельную угрозу, приняли закон о полном запрете использова­ния американизмов, использования исковерканных английских слов. Под угрозой очень серьезного штрафа -сейчас он достигает двадцати тысяч евро — специальные цензоры следят за употреблением заимствований в газе­тах, журналах, на телевидении, в худо­жественных фильмах и в литературе.
Франция была спасена. Ее примеру последовала Германия, Польша, ребя­та, даже Польша, Румыния, вы не по­верите - Эстония!
Но не Россия. Стесняемся. Боимся, что могут плохо о нас подумать, не так понять, разлюбят, перестанут на свои курорты пускать...
Может, санкции придадут нако­нец отваги нашим законодателям? Вообще-то у нас есть Закон «О госу­дарственном языке Российской Феде­рации», есть в этом законе статья 4 -«Защита и поддержка государственно­го языка Российской Федерации»... Но принят этот закон, по всей видимости, для потехи. Так... Нечто вроде очеред­ного романа Дарьи Донцовой. Не дей­ствует этот закон, парализован страш­ным недугом равнодушия.
Возвращаюсь к Году литературы. Довелось нам недавно побывать в До­ме литераторов. Проще говоря, в ЦДЛе. В вестибюле прекрасный книжный ки­оск. Если бы этот киоск с этими же книгами появился здесь двадцать лет назад, он продержался не более пяти минут. Книги покупали бы и уносили пачками. А сегодня возле этого киоска, возле этих книг скучают два-три слу­чайно забредших в буфет посетителя.
На книжном прилавке в ЦДЛе нет Дарьи Донцовой. Но нет и покупате­лей. Киоск с Донцовой - в подземном переходе. И покупатели тоже там. Их немного, но они толкутся в этом пере­ходе весь день. Их интересует та же Донцова, предсказания семикратно женатого Павла Глобы, череп дино­завра, обнаруженный в марсианской пустыне...
О роскошном киоске в вестибюле ЦДЛа я вспоминаю каждый раз, когда мне доводится прочитать, увидеть или услышать выступления уважаемых на­ших граждан о том, как они собирают­ся организовать проведение Года лите­ратуры. О затеянных ими фестивалях, ярмарках, книжных базарах, о том, на­пример, как они планируют покрыть книжными прилавками всю Красную площадь, чтобы человек шага не мог сделать, не наступив на позарез нуж­ную ему книгу...
Так вот, вспоминая книжный киоск Дома литераторов, я невольно про се­бя улыбаюсь, понимая, что ни пышные, многолюдные фестивали, ни книжные ярмарки, ни духовые оркестры, ни по­лированные обложки фолиантов не исправят положения, - книга давно, если не навсегда, попала под власть коммерции.
А выход? Где же выход?! Спросите вы меня. Вы помните, как в самом на­чале этих моих записок я рассказал, как старейший наш поэт Евгений Александрович Евтушенко позвонил из больничной палаты и предложил провести два вечера поэзии, не сегод­няшней поэзии, нет, поэзии двадцатых, тридцатых, сороковых, шестидесятых годов в крупнейших залах Москвы и Питера. А еще он предложил проехать в железнодорожном вагоне с группой молодых, непризнанных еще поэтов от Москвы до Владивостока, устраивая поэтические встречи. И можно быть уверенным - все у Евтушенко полу­чится, все состоится! И Год литерату­ры состоится на всем протяжении от Москвы до Владивостока.
Похоже, он до сих пор все еще не­сется на фронт. К очередной своей, все более трудной победе.
С праздником, ребята!
С новым Годом литературы!
Он уже наступил!    
      
Валерий Юдин, помощник члена Совета Федерации,
Марк Байр, политолог

www.ChechnyaTODAY.com