11,03.2010/13:24/ По данным интернет-сайтов Аракчеев Сергей Владимирович родился 6 июля 1981 года в с.Рождествено Собинского района Нижегородской области. Имеет ли он отношение к известной в истории России личности, пресса не сообщает. Корнем слова, образующего его фамилию, является «Арак», что на тюркских языках означает водка. Судя по тому, как алкоголь повлиял на жизнь Аракчеева, о котором пойдет речь, и тех, кто с ним столкнулся, этот корень в фамилии можно считать роковым предостережением носителям фамилии: не пить водку и не путать ее с чаем.


15 января 2003 года по указанию командира в/ч 3186 подполковника Егорова Е.А. на взводный опорный пункт части (ВОП-4), находившийся в Октябрьском районе Грозного, с целью проверки технического состояния специальной аппаратуры связи была направлена бронегруппа под командованием старшего лейтенанта в/ч 3186 Чурина А.А. В состав группы входили военнослужащие экипажей БТР ¹¹А-225 и А-226. Старшим на БТР А-226 был назначен Евгений Худяков. В качестве сапера в состав экипажа БТР А-226 был включен Сергей Аракчеев.
Таким образом, инкриминируемые ему преступления Аракчеев совершил будучи лейтенантом, командиром инженерно-саперной роты в/ч 3186 дивизии им. Ф.Э. Дзержинского, дислоцированной в г. Реутов-3 Московской области.
До этого он не был судим, по службе и по месту жительства характеризовался положительно, успешно делал карьеру, за время командировки в Чеченскую Республику разминировал более 25 взрывных устройств, имел поощрения, был награжден медалями «За воинскую доблесть», «За ратную доблесть» и «Суворова».
Второй участник событий, Худяков Евгений Сергеевич, 26 января 1978 года рождения, старший лейтенант, командир мотострелковой роты той же в/ч 3186, не судимый, по службе и по месту жительства характеризовался положительно, имел неоднократные поощрения.
По версии обвинения 15 января 2003 года рота разведчиков на БТР А-226 под командованием Худякова на проселочной дороге в районе аэропорта «Северный» остановила «КамАЗ». Аракчеев и Худяков приказали водителю Янгулбаеву С.С. и пассажирам Джамбекову А.А. и Хасанову Н.У. выйти из автомобиля, после чего беспричинно расстреляли их из закрепленных за ними автоматов калибра 9 мм и 5,45 мм, а затем взорвали автомобиль «КамАЗ».
По другой версии строители Янгулбаев, Джамбеков и Хасанов по приказу неизвестных в зеленых масках легли на землю, после чего убийцы расстреляли их. «КамАЗ» и убитых столкнули на обочину, облили бензином и подожгли, а их паспорта уничтожили. Позже те же преступники остановили автомобиль «ГАЗ-3110», прострелили покрышки и радиатор, отобрали у водителя Шамиля Юнусова ценные вещи, после чего допрашивали и пытали его, стреляя в ногу.
По мнению адвоката потерпевших Л. Тихомировой, подсудимые расправились с жителями не во время выполнения боевого задания, а в свободное от службы время, когда разъезжали по Грозному в пьяном виде. Сравнительно небольшая территория Грозного и скоростные характеристики БТР позволяют признать, что доводы Тихомировой и вывод обвинения о том, что преступление Аракчеевым и Худяковым совершено в свободное от выполнения боевых задач время, и одно не исключает другое, представляются убедительными.
По факту убийства троих жителей селения Лаха-Варанды Чеченской Республики – Саида Янгулбаева, Абдуллы Джамбекова и Нажмуддина Хасанова – было возбуждено уголовное дело. 12 марта 2003 года Худякову предъявили обвинение в убийстве мирных чеченских жителей. 17 марта Аракчеев был вызван в военную прокуратуру Ханкалы в качестве свидетеля, однако и ему было предъявлено обвинение. Оба они обвинены в убийстве, разбое, умышленном уничтожении чужого имущества и превышении должностных полномочий. Виновными себя в предъявленном им обвинении они не признали, а Аракчеев заявил, что дело заказное и носит политическую подоплеку.
С тем, что дело заказное, можно согласиться. Любое государство (Россия не исключение) содержит аппарат принуждения, который обеспечивает неукоснительное исполнение людьми единых для всего народа законов. Совершение отдельных действий или бездействий законом признается преступлением, за которые предусмотрено уголовное преследование и наказание. Для расследования преступлений существуют следствие и прокуратура. Они передают дело в суд, а суд в открытом, состязательном процессе исследует представляемые сторонами доказательства и решает, доказана ли вина подсудимого или нет, и при удовлетворительном ответе определяет ему вид и меру наказания.
Таким образом, стоит лицу совершить преступление, а заказ государства на его раскрытие и привлечение за него к ответственности уже есть. Это всем, в том числе и Аракчееву, надо помнить. Можно согласиться и с тем, что дело носит политическую подоплеку. Россия начала в Чеченской Республике контртеррористическую операцию для искоренения на территории субъекта федерации очага международного терроризма и преступности, позорящего страну и подрывающего его репутацию в международных отношениях. Существование такого положения в других странах вызывало ложное мнение о слабости России и ее неспособности навести порядок на малом клочке даже собственной территории.
Руководство страны, наконец-то решившее выполнить свой долг перед народом субъекта федерации и навести там порядок, обеспечить действие на этой территории конституции страны, гарантировать людям право на жизнь, не может позволять офицерам, посланным представлять центральную власть и наводить этот порядок, чтобы они терроризм и преступность бандитские подменили более опасными преступностью и терроризмом людей, действующих от имени государства, т.е. государственным.
Кто говорит, что эффективное расследование преступлений, совершенных военными, и их справедливое осуждение (как и простых преступников) не имеет политического значения для авторитета власти, тот, мягко говоря, лукавит.
Других признаков, свидетельствующих о том, что дело Аракчеева и Худякова является заказным и носит политическую подоплеку, развернувшие широкую кампанию по оказанию давления на суд Аракчеев и пресса не указывали.
Приговором Северо-Кавказского окружного военного
суда от 29 июня 2004 года Аракчеев С.В. и Худяков Е.С. по предъявленным им обвинениям по ст.ст. 105 ч. 2 п.п. «а, ж, л», 167 ч. 1, 286 ч. 3 п.п. «а, б» УК РФ были оправданы в связи с их непричастностью к совершению данных преступлений.
11 ноября 2004 года оправдательный приговор был по формальным основаниям отменен Военной коллегией Верховного Суда РФ. Коллегия указала, что в состав присяжных были включены граждане из списков избирателей не только за 2004 год, но и за 2003. Приговором Северо-Кавказского окружного военного суда от 12 октября 2005 года Аракчеев С.В. и Худяков Е.С. были повторно оправданы по тем же основаниям.
Закон запрещает присяжным выносить из совещательной комнаты и предавать гласности мотивы, по которым они вынесли вердикт о виновности или невиновности подсудимого, поэтому было бы неэтично давать оценку их решениям, потому что, лишенные возможности приводить свои доводы, присяжные в проигрышном положении перед теми, кто свои доводы вправе высказывать.
У мусульман есть притча-быль, позволяющая образно объяснить ситуацию вокруг этого дела. У Пророка Мухаммеда был родственник и сподвижник Абубакар, ставший позже халифом. За его привычку всегда говорить правду Пророк дал к его имени приставку Сиддик. Один из завистников Абубакара, движимый чувством ревности и соперничества, заявил Пророку, что на его глазах покажет, что Абубакар тоже может говорить неправду. Он выкрасил один бок белого барана в черный цвет, зафиксировал барана этим боком к зрителям и спросил у подошедшего к собравшимся Абубакара, смог бы он констатировать, что представленный ему на обозрение баран черный. Абубакар ответил, что может подтвердить, что у барана бок, который он видит, черный. Все рассмеялись, и Пророк подтвердил, что не зря называет Абубакара Сиддиком.
Каждое уголовное дело, рассматриваемое судом, – это крашеный баран. Все участники процесса, за исключением судьи (судей), художники по раскраске барана.
1) Защита на стороне обвиняемого: сам обвиняемый и все, кто заинтересован в том, чтобы увести обвиняемого от ответственности, правдами и неправдами пытаются доказать обществу и суду, что баран белый.
2) Защита на стороне потерпевших: потерпевшие и обвинение всеми силами доказывают, что баран черный.
Сторонние люди черпают информацию, как правило, из одного источника и бывают зашорены ею. Ситуацию усугубляет то, что старшее поколение, более политически активное, более читающее и к тому же читающее оппозиционную к руководству страны печать, советским прошлым приучено к ответственному и сравнительно объективному освещению прессой происходящего.
Оно, как говорят молодые, «не догоняет» веяния нового времени, не готово осмыслить заказной характер отдельных публикаций в прессе, призванных оказать влияние на общественное мнение и давление на суд, и зачастую становится слепой массой, диктующей на стихийных митингах «волю народа».
Надо отметить, что и присяжные для суда отбираются из списков избирателей в основном из людей старшего поколения. Суд же кропотливо выслушивает все стороны, исследует все доказательства, представленные сторонами. При этом он не может обращаться с доказательствами, как известный литературный герой со своей шинелью, которую в зависимости от изменения погоды то снимал, то обратно одевал.
Суд связан доказательствами. Это свидетельствует о не последней роли художников в том, какое решение примет суд. При бесспорной доказанности виновности или невиновности подсудимого суд не может принять наглядно характеризующее самого судью явно незаконное решение, которое к тому же вышестоящие инстанции заведомо для судьи, постановившего приговор, отменят.
От этого принципа суд не может отступить даже тогда, когда участники судебного процесса своим бестактным, неуважительным отношением к суду вывели его из равновесия и не в лучшую сторону повлияли на его беспристрастность.
Как показывает опыт, сговор судов всех инстанций по делу нереален. Дело Аракчеева и Худякова не было бы исключением, если бы Аракчеев, на свою голову, не развил бурную деятельность и не разрекламировал его и себя. Именно это привело к тому, что к делу появился повышенный интерес и стало невозможно быть равнодушным.
Об этом свидетельствуют высказывания тогдашнего руководства республики, уполномоченного по правам человека Нурди Нухажиева, а на федеральном уровне депутатов Государственной Думы Дмитрия Рогозина, Алексея Митрофанова, Сергея Бабурина и других.
В ходе второго разбирательства дела несколько сослуживцев подсудимых отказались от своих показаний. Так, рядовой Ермолаев объяснил присяжным, что его предыдущие показания были даны под физическим давлением: «Меня неоднократно избивали, вызывали на допрос ночью, а следователь грозил посадить в клетку с чеченскими боевиками».
Оценивая это оправдание, Рамзан Кадыров, как писала пресса, заявил, что первопричиной оправдания послужило недопонимание присяжными по уголовному делу воли чеченского народа.
На этот раз прокуратура не нашла процессуальных нарушений в ходе судебного процесса, и казалось, что приговор бесповоротно вступил в законную силу.
Однако по запросу чеченской стороны Конституционный суд России постановлением от 6 апреля 2006 года ¹3-П определил, что состав присяжных по таким уголовным делам должен формироваться по территориальному принципу, то есть из жителей того субъекта Федерации, в котором совершено преступление. Поскольку в ЧР еще не был введен суд присяжных, то военнослужащих надлежало судить профессиональным судьям.
На основании постановления Конституционного суда 25 апреля 2006 года Верховный суд РФ отменил второй оправдательный приговор и направил дело на новое судебное рассмотрение в ином составе суда в тот же Северо-Кавказский окружной военный суд. В данном случае под «иным составом суда» подразумевались профессиональный судья единолично или коллегия из трех профессиональных судей.
Даже после принятия решений высшими судебными инстанциями страны – Верховным и Конституционным судами России, даже после ссылок на конституцию и законы, принятые задолго до совершения преступления Аракчеевым и Худяковым, отдельные представители прессы остались при мнении, что преступники незаконно были лишены права на рассмотрение их дела судом присяжных.
И поныне такая позиция отдельных журналистов, как эхо тех дней, сохранилась на доступных читающей части населения интернет-сайтах, вводя общество в заблуждение.
В Северо-Кавказском окружном военном суде состоялись предварительные слушания, по итогам которых к обвиняемым в совершении особо тяжких преступлениях Аракчееву и Худякову изменили меры пресечения и их в зале суда взяли под стражу.
Защита потерпевших в своем ходатайстве об аресте Аракчеева и Худякова указывала, что во время второго суда те, якобы, воздействовали на свидетелей. Вышестоящая инстанция (Верховный суд РФ) сочла возможным изменить решение суда первой инстанции, оказать им доверие и оставить военнослужащих на свободе под подпиской о невыезде.
Пресса сообщала, что такое решение Военная коллегия Верховного суда РФ приняла по просьбе депутатов Госдумы РФ Дмитрия Рогозина, Алексея Митрофанова и Сергея Бабурина.
Приговором Северо-Кавказского окружного военного суда от 27 декабря 2007 года Аракчеев С.В. и Худяков Е.В. были осуждены соответственно к 15 и 17 годам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима. Аракчеев был взят под стражу в зале суда и этапирован в колонию Рязанской области. Худяков на оглашение приговора не явился, его местонахождение неизвестно.
Отменять избранную судом меру пресечения в виде заключения под стражу и выпускать на свободу подсудимых, обвиняемых в совершении особо тяжких преступлений, было неблагоразумно, что и подтвердилось. Это не первый случай, когда осужденные этим же судом за особо тяжкие преступления бывшие военнослужащие уклоняются от исполнения приговора и, будучи осужденными и оставаясь на свободе, несут повышенную реальную опасность и угрозу для общества.
Определением Военной коллегии Верховного Суда РФ от 28 августа 2008 года приговор Северо-Кавказского окружного военного суда от 27 декабря 2007 года оставлен без изменения. Приговор вступил в законную силу. Все, в чем обвинялись Аракчеев и Худяков, теперь уже стало установленным фактом. Содержание приговора и оценка, которую суд дал доказательствам, остались на руках участников процесса.
Вместе с тем, по мнению защиты, нашедшему преимущественное освещение в прессе, у Аракчеева на время совершения преступления имелось неопровержимое алиби, подтвержденное документами и свидетелями. Так, согласно протоколу осмотра журнала выхода машин, БТРы А-208 и А-211 выезжали три раза в разные периоды. Старшими были Аракчеев и другой офицер. По мнению защиты, Аракчеев в момент описанных в обвинительном заключении событий был не с Худяковым на БТР А-226, а в другом месте в качестве командира БТР
А-208. Приказ о придании Аракчеева С.В. экипажу Худякова Е.С. в деле отсутствует.
Напротив, в суд представлены выписки из приказов командира 2-го полка особого назначения, в которых указано, что 15.01.2003 года Аракчееву была поставлена задача на выход в качестве командира на инженерную разведку (разминирование) на БТР А-208, с группой прикрытия на БТР А-211 под командованием другого офицера. В судебном заседании алиби Аракчеева подтвердили 25 свидетелей-военнослужащих.
Приведенные прессой данные свидетельствуют только о том, что соратники по службе (подчиненные и командиры) Аракчеева и Худякова за освобождение их от уголовной ответственности использовали все доступные средства. Более того, родственники убитых, не позволившие произвести вскрытие трупов, извлечь и исследовать пули, и поспешно похоронившие их, сами того не понимая, сделали все возможное, чтобы помешать доказательству вины Аракчеева и Худякова, и создали следствию и суду серьезные проблемы.
Каково было суду, ясно осознавая, что убитые не в состоянии защищаться и находятся в проигрышном положении перед судом, а их родственники сделали все возможное, чтобы виновных не признали виновными, руководствуясь внутренним убеждением, отбиваться от этого вала рукотворных и изобретенных доказательств, собранных защитой.
И все это в условиях из ряда вон плохого следствия последних лет, в условиях готовности соратников подсудимых представить любые доказательства их невиновности, в условиях полной материальной несостоятельности и юридической беспомощности родственников убитых. И все это без должной поддержки государственного обвинителя, готового применить все свои знания в поисках просчетов суда после постановления им приговора.
Аргументы защиты впечатляют. Защита на то и защита, чтобы говорить правду и только правду, но умалчивать о той части всей правды, которая была бы во вред их подзащитным. Если все, что со слов защиты написано в прессе, правда, и при всем этом суд все же постановил обвинительный приговор, то у суда, очевидно, была совокупность согласующихся доказательств, опровергших доводы защиты и убедивших суд, постановивший приговор, суды, проверявшие законность приговора в кассационном и надзорном порядке, в виновности осужденных.
Было бы несправедливо не отметить, что судья, постановивший приговор, нашел слова и расставил их так, что сумел убедить в правильности своего решения и тех, кто прочтет приговор, и тех, кто делал вывод о его законности, обоснованности и справедливости.
Согласно судебной этике не принято указывать фамилии судей, когда проверяется обоснованность принятых ими судебных решений. В судебных постановлениях указывают только суд, принявший решение.
Опыт показывает, что и пресса указывает фамилии судей только тогда, когда пытается его скомпрометировать или оказать на него давление. Указание в прессе при обсуждении приговора и кассационного определения по этому делу фамилий
судей Цыбульника В.Е. и Крупнова И.В. можно признать с точки зрения юристов некорректным приемом.
Судья Цыбульник В.Е. не может позволить себе восторгаться своим приговором. Но то, что он выдержал такой прессинг и постановил по сложному делу вступивший в законную силу приговор, заслуживает уважения.
Беда судов в том, что их пресс-службы не обеспечивают адекватного реагирования на вызовы защиты и поддерживающей ее прессы. Суды отстранились от дискуссий в средствах массовой информации и не считают возможным говорить населению об опровергающей доводы защиты всей правде, на которой основаны их решения. Аргументы судов приведены в их постановлениях, а они недоступны широкой общественности.
В результате у читающей части общества, а с их слов и у не читающей, складывается мнение, что суды нескоры, неправедны, необъективны и небеспристрастны. Следует признать, что защита переигрывает обвинение и суд в работе с массами. Чего стоят их телепередачи, наглядно и довольно убедительно внушающие людям, что обвинительных приговоров должно быть значительно меньше обычного, злодеи должны иметь деньги, чтобы нанять адвоката, а тот «отмажет» от любого преступления и научит совершать их, не оставляя следов и доказательств.
По делу Аракчеева и Худякова имеется вступивший в законную силу приговор. Естественно, что осужденные считают его незаконным и несправедливым в связи с чрезмерной строгостью назначенного судом наказания. Также естественно, что потерпевшие считают его несправедливым ввиду чрезмерной мягкости назначенного наказания. Убедить в обратном ни тех, ни других невозможно.
Однако никто не имеет право говорить о судебных постановлениях неуважительно. Тот, кто ими недоволен, вправе, приводя свои доводы, обжаловать их в установленном порядке в вышестоящие инстанции и убедить их в невиновности Аракчеева и Худякова. Коли это не удалось, нечего пенять на суд.
Усиленно навязанное обществу и сохранившееся на интернет-сайтах мнение о необъективности по этому делу всех судов на всех уровнях, не выдерживает критики. Виват судье Цыбульнику! Два приговора Северо-Кавказского окружного военного суда, которыми согласно вердикту присяжных Аракчеев и Худяков были оправданы, легли в копилку негатива, накапливаемого против призванного выражать волю народа суда присяжных.
Как говорилось, присяжные для суда отбираются в основном из людей старшего поколения. Повторимся, это поколение более политически активное, более читающее и преимущественно читающее оппозиционную к власти печать, просматривающее телевизионные передачи на политические темы, советским прошлым приучено к ответственному и сравнительно объективному освещению прессой происходящего.
Они не готовы осмыслить заказной характер отдельных публикаций в прессе, призванных оказать влияние на общественное мнение и давление на суд, и зачастую становятся слепой массой, диктующей на стихийных митингах «волю народа».
Присяжные, как говорилось, формируемые в основном из политически активной части населения, оправдательными вердиктами сдают позиции, уже проигранные следствием и обвинением в средствах массовой информации.
Мы можем отказаться от суда присяжных (отнять у народа право выражать свою волю), но в состоянии ли мы сделать в судебных процессах защиту менее эффективной, а следствие и обвинение – более? Присяжные свободны от комплексов профессиональных судей и не прощают обвинению его попытки свалить ответственность за доказывание вины подсудимого на суд.
Понимаем ли мы, что, систематически публично выказывая недовольство им и ограничивая власть суда присяжных или вовсе отказываясь от него, мы совершенно необоснованно навязываем думающей части населения мысль о предсказуемости для власти (проще – управляемости) нашего профессионального суда и подрываем доверие к нему? Что в этом случае делать с Европейским судом по правам человека, все активнее вмешивающимся в нашу судебную деятельность, тщетно пытаясь приблизить к своим стандартам нашу судебную систему, неуважительно именуемую нами самими басманной, казанской и рязанской? Европейский суд по правам человека нам причиняет не меньше хлопот, чем присяжные. Может отменить и его?
Бесконечными реформами и кадровыми новшествами, именуемыми «руководитель с командой», мы превратили всю правоприменительную систему в некие кооперативы для руководителей, и лучших юристов, имеющих собственное мнение и мужество его отстаивать, вытеснили в адвокатуру и бизнес. Сложившийся от этого дисбаланс в пользу защиты очевиден.
Нагрузка этого дисбаланса неизбежно ложится на суды, которые защита не без оснований упрекает в обвинительном уклоне и подмене обвинения. Часто это происходит от того, что суд не хочет брать на себя ответственность и оправдывать явных злодеев из-за преднамеренных или непреднамеренных промахов следствия.
Опытные криминалисты знают, что следователи - Павлики Морозовы, когда им не позволяют или не удается прекратить уголовное дело на стадии предварительного расследования, закладывают в нем скрытые, существенные нарушения закона, позволяющие обвиняемым и их защите по подсказке следователя добиться прекращения дела в суде
или отмены состоявшихся по делу судебных постановлений позже. Это называется забить по делу гвозди.
Действующее законодательство создало идеальные условия для таких Морозовых, поскольку суд лишен права возвратить дело на дополнительное расследование, а оправдательного приговора или прекращения дела в суде, оставаясь как бы к этому непричастными, Морозовы и добиваются.
Такое положение препятствует активному профессиональному росту следствия и обвинения. Ну а о том, как методично мы убиваем в буквальном и переносном смысле бедные следствие и обвинение, где набираться опыта можно, а служить нет, – разговор отдельный.
Вахит АБУБАКАРОВ, судья Верховного суда ЧР

{mosloadposition user9}


При копировании материалов ссылка на сайт обязательна

test 2Новости СМИ2