19.03.2010 /12:16/ Комментарий к  статье судьи Верховного суда ЧР Абубакарова В.А. «О деле Ульмана». В  своей статье  «О деле Ульмана» судья Верховного суда ЧР Абубакаров В.А. ("Столица +,  4. 20.01.2010г.),  предпринял попытку дать юридическую оценку состоявшимся судебным решениям по вердикту присяжных в отношении Ульмана и его подельников по преступлению.Автор публикации, видимо, пытается довести до введенной, как он преднамеренно подчеркивает, «в заблуждение» «возмущенной» части читающей чеченской общественности  причины поведения суда присяжных города Ростов-на-Дону. Если автор забыл, напомню: не просто трижды оправдавших, а оправдавших под аплодисменты Ульмана и его подельников. Если целью публикации был вопрос оправданности практики введения суда присяжных, то автору необязательно было делать столь противоречащие друг другу выводы и непоследовательные комментарии по факту самого преступления. Тем более пытаться умалить роль общественности Чечни, которой стоило немалых усилий заставить российское правосудие вынести  обвинительный приговор.

Автор статьи, как он сам утверждает, пытается изменить искусственно сформированное журналистами и правозащитниками ЧР "превратное представление" о происходившем, его участниках и присяжных. Причем, использует странную тактику, то признавая вину убийц, то облагораживая их и представляя в виде невинно пострадавших, фактически апеллируя теми же доводами, которые звучали в залах затянувшихся судебных процессов из уст присяжных и сторонников обвиняемых. В данной связи весьма непонятна логика искушенного в вопросах юриспруденции человека, который, занимая ответственный пост, позволяет себе столь нелепые и даже оскорбительные для родственников жертв военных преступлений, и в частности, всей общественности Чечни высказывания.
Возьмем чисто юридический аспект, которым апеллирует автор статьи.

Ульману, Калаганскому и Воеводину, в соответствии с ч. 2 ст. 42 УК РФ, выполнившим явно преступный приказ, было предъявлено обвинение на общих основаниях  в совершении умышленного убийства при  отягчающих обстоятельствах,  Перелевскому -  в превышении полномочий, а полковнику Плотникову обвинение не предъявлено.
Автор утверждает, что  присяжные, неоднократно оправдывая  Ульмана, Калаганского,  Всеводина и   Перелевского, бунтовали против обвинения, которое вопреки материалам дела, закону и здравому смыслу по своему произвольному усмотрению цинично  сузило круг виновных в злодеянии, сведя его до  непосредственных исполнителей.  

В этой части нельзя согласиться с мнением автора, так как в соответствии со ст. ст. 334, 339 УПК РФ в ходе судебного разбирательства уголовного дела присяжные заседатели разрешают в совещательной комнате только те вопросы, которые предусмотрены пунктами 1, 2 и 4 части первой статьи 299 УПК РФ и сформулированы в вопросном листе, а именно:
1) доказано ли, что имело место деяние, в совершении которого обвиняется  подсудимый;
2) доказано ли, что деяние совершил подсудимый;
4) виновен ли подсудимый в совершении этого преступления;

Ими же решается вопрос, заслуживает ли подсудимый снисхождения, чтобы судья мог определиться со сроками наказания.
Вместе с тем, в соответствии с ч. 4 ст. 335 УПК РФ присяжные заседатели после допроса сторонами подсудимого, потерпевшего, свидетелей, эксперта были вправе задать через председательствующего, им по существу вопросы в письменном виде через старшину. То есть, как и другие участники судопроизводства, могли  установить компетентность майора Перелевского на дачу явно преступного  приказа или же имело ли место превышение им своих должностных полномочий.  
Присяжным не было надобности протестовать против обвинения, вынося оправдательные вердикты, тем более сопровождать их бурными аплодисментами, а надо было ответить конкретно на поставленные судом вопросы, поскольку суд или присяжные заседатели не вправе выходить за пределы предъявленного обвинения. В данном случае обвиняемые признавали свою вину в исполнении заведомо незаконного приказа, кроме того, вина их была доказана другими доказательствами  и, в силу ст. 42 УК РФ,  Ульман и другие должны нести уголовную ответственность на общих основаниях, а в случае установления, что Перелевский не был правомочен отдать приказ, а лишь передал приказ вышестоящего начальника, то оправдать его.

Если следственными органами и судом установлено, что Перелевский был правомочен отдать преступный приказ, то вопрос о виновности полковника Плотникова отпадает сам собой.

Следственным органам Ульману и другим лицам было необходимо предъявить обвинение об умышленном убийстве Аласханова и об умышленном причинении телесных повреждений  Тубурову Х.Т. и  Сатабаеву А.А,, а также в убийстве Тубурова Х.Т. Сатабаева А.А., Бахаева Ш.М., Мусаева Д.И. и беременной Джаватхановой З.И., а виновному в даче явно преступного приказа предъявить обвинение, как организатору    убийства Тубурова Х.Т. Сатабаева А.А., Бахаева Ш.М., Мусаева Д.И. и беременной Джаватхановой З.И.
Аналогичной позиции придерживается и судебная практика, о чем в УПК РФ приведен следующий пример:

Так, во время военных действий в Афганистане имел место следующий случай: Засада советских войск обнаружила движущийся легковой автомобиль. На требование остановиться водитель только увеличил скорость. Тогда командир подразделения приказал открыть огонь по автомашине, подозревая, что в ней находятся моджахеды или перевозится оружие. Когда автомашина остановилась, выяснилось, что в ней находились безоружные мирные люди, в том числе женщины и дети. Некоторые из пассажиров были ранены, один убит. Командир, желая скрыть происшествие, приказал расстрелять всех афганцев, а машину и трупы сбросить в пропасть.
По данному делу были осуждены и командир, отдавший приказ, и рядовые военнослужащие, выполнившие его.
В данной связи не совсем понятна позиция автора статьи, который, пытаясь просветить «неискушенную" аудиторию дополняет свою мысль нагромождением статей закона, фраз и комментариями. Безусловно, в данном деле очень много неясностей, которые сокрыты не только от неискушенного обывателя, но непонятны и более искушенным людям. Тем не менее, обвинительный вердикт суда был принят общественностью республики в той части, что виновные,  все же были осуждены. Иное дело кому дали больше, кому меньше, главное - есть прецедент.
Оправдывая Ульмана и действия присяжных, автор приводит нормы воинского устава и статьи УК РФ.
- В соответствии с дисциплинарным уставом Вооруженных сил РФ право командира отдавать приказ и обязанность подчиненного беспрекословно ему повиноваться являются основными принципами единоначалия в армии. Ульман и его подчиненные, как солдаты в боевых условиях, беспрекословно исполнили приказ командования, не рассуждая о его законности или незаконности.
В соответствии с частью первой  статьи 42 УК РФ, не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам лица, действующим во исполнение обязательных для него приказа или распоряжения.
Уголовную ответственность за причинение такого вреда несет лицо, отдавшее незаконный приказ или распоряжение.
Вместе с тем, в соответствии с частью второй той же статьи лицо, совершившее умышленное преступление во исполнение заведомо незаконных приказа или распоряжения, несет уголовную ответственность на общих основаниях. Неисполнение заведомо незаконных приказа или распоряжения исключает уголовную ответственность.
Откровенно говоря, трудно себе представить, чтобы в условиях боя солдат, прежде чем исполнить, оценивал приказы командира и решал, какие из них законны и надо выполнять, а какие незаконны и исполнению не подлежат. Что это будет за армия, и каких побед от нее ожидать?
Если иметь ввиду, что командиры по идее старше возрастом, званием и более грамотны, а подчиненные моложе, ниже званием и менее грамотны, абсурдность постановки вопроса очевидна.
Когда неиспорченным знаниями законов представителям народа (присяжным) предложили принять решение, виноваты или нет военные, исполнившие приказ, они взглянули на практическую сторону его применения и, в отличие от законодателя, увидели этот небезопасный для боеспособности армии и обороны страны абсурд, придя в недоумение, - пишет автор и дополняет свою мысль тем, что к такой позиции присяжных (воле народа) следует относиться уважительно и ее следует признать правильной.
Ничего абсурднее не придумаешь. Одно бы дело, если подобный опус выдал неискушенный и введенный в заблуждение, как выражается автор, обыватель, но когда такое говорит судья Верховного суда ЧР, это и в самом деле вызывает недоумение. Позволю себе небольшую вольность и вернусь к событиям восьмилетней давности. Описывать все, смысла нет, об этом слишком много написано, но проанализировать события той трагедии для ответа на измышления автора, наверное, стоит.
Детонатором для последовавших после обстрела машины событий послужила гибель одного из пассажиров. Можно ли было избежать как эту, так и последующие жертвы?
Если перед группой была поставлена задача блокировать дорогу, и сами спецназовцы, и те, кто этот приказ отдавал, прекрасно понимали, что по данной дороге вполне могли передвигаться жители, так как дорога не была закрыта для проезда. Следовательно, группа для остановки и досмотра автотранспорта должна была принять соответствующие меры. Как минимум, перекрыть дорогу сподручными средствами. Чего сделано не было. С другой стороны, находясь в засаде, военные имели право не выдавать своего присутствия.

На вопрос: Почему автомобиль не был остановлен и собирался ли Ульман его вообще останавливать? - есть разные версии. Видел водитель или не видел - это уже не столь важно. Факт обстрела машины на поражение налицо.  Но вот здесь напрашивается вопрос: А была ли необходимость, не идентифицировав находящихся в машине людей, открывать столь интенсивный огонь, ведь для ее остановки достаточно было обстрелять ходовую часть, тем более что с расстояния в 30-50 метров людям с такой подготовкой и спецснаряжением это было не трудно. Но Ульман предпочел более безопасный и действенный метод и воспользовался вариантом "Если что не так, война все спишет". К счастью, не все получилось списать. В данном случае было доказано, что никаких оснований для обстрела машины у спецназовцев не было.
Тем не менее, дальнейшие действия Ульмана сначала вписывались в рамки принятой субординации: оказав помощь раненым, он связался, как того и требует устав, с вышестоящим начальством и объяснил ситуацию. Якобы, получил от последнего, в данном случае от Перелевского, приказ: Убрать свидетелей и замести следы. Но даже если преступный приказ и имел место быть, обязан ли он и его соратники по оружию исполнять заведомо преступный приказ? По версии автора статьи и вердикту суда присяжных получается,  что обязан. Выходит, что если вдруг какой-нибудь выживший из ума командир отдаст подчиненному приказ взорвать атомную электростанцию или расстрелять автобус с детьми, находящийся в подчинении солдат обязан беспрекословно его исполнить. Допустимо ли такое правосудие? Или может столь циничный расстрел беременной женщины, матери семи несовершеннолетних детей, и почти семидесятилетнего старика, не говоря уже о других жертвах, заслуживает аплодисментов присяжных и оправдания хладнокровных убийц? А был бы суд столь гуманен в отношении подобного зверства где-нибудь в центральной России? Вряд ли.
А ведь у них даже после обстрела машины и первого убийства была данная им законом   возможность отказаться исполнить преступный приказ. Все произошедшее стало бы еще одной драмой войны, но не квалифицировалось бы как умышленное убийство с отягчающими обстоятельствами. В случае с Будановым, когда пьяные начальники приказали старшему лейтенанту Багрееву дать залп из тяжелых орудий по мирному селу, последний подвергся садистским пыткам и  избиению, но отказался дать залп в честь рождения будановской дочки. Это и есть кодекс чести офицера и такой поступок  достоин уважения.

И уж совсем нелепо говорить о бое. В данном случае автор в начале своей весьма загадочной статьи приводит справку о том, как принимают в ряды овеянной славой организации, какой является ГРУ.

-В ГРУ невозможно попасть, как на обычную работу, обнаружив собственное желание. Именно поэтому в вопросе об Ульмане необходимо устранить имеющиеся в процессе недомолвки, приведшие к неправильной оценке его личности. Сразу следует признать, что Управление не ошиблось в этом человеке,- пишет Абубакаров.
Ну что же, давайте уберем недомолвки. Возьмем те самые личные, чисто человеческие, качества. Вернемся к моменту расстрела спецназовцами с высшим образованием и заслугами  своих жертв. Давая в начале столь лестную характеристику капитану Эдуарду Ульману автор снова опровергает себя.

Вся его сущность проявилась тогда, когда он, офицер такой овеянной легендами организации, прошедший столь тщательный отбор, опустился до уровня уголовника со стажем, вероломно расстреляв в спину из бесшумного оружия двинувшихся к выходу пленников. Приведя задержанных из ложбины, Ульман объявил им о том, что они свободны и в тот момент, когда они стали удаляться, приказал открыть огонь. Четверо погибли сразу, а раненый в бедро Мусаев сумел скрыться. Но из-за  потери крови, пройдя несколько десятков метров, умер в зарослях у реки. Заметивший его бегство Калаганский  бросился  вдогонку, но, потеряв след, дав несколько очередей в заросли, вернулся обратно. На поиски беглеца отправлялся и Воеводин, полный решимости довести до конца кровавое дело. Видимо, автор статьи этот эпизод называет боем, что, пожалуй, не совсем этично. В данный период у Ульмана хватило опыта и сноровки произвести контрольные выстрелы и, сымитировав наезд машины на мину, поджечь ее вместе с трупами. И как ни в чем не бывало останавливать и досматривать на той же дороге машины.

Далее автор пишет:  Этот абсурд-наследие Нюренбергского процесса, когда страны- победительницы фашизма не хотели освобождать от ответственности исполнителей приказов после того, как отдававший их фюрер покончил жизнь самоубийством, и оставалось согласиться с тем, что больше наказывать некого.
Приемлем ли этот принцип внутри страны, где нет победителей и побежденных, - вопрос не праздный.
Соглашусь с автором по факту Нюренбергского процесса, хотя сравнение и имело место быть в пользу Ульмана в том плане, что нацизм остается нацизмом, и виновные в преступлениях должны быть наказаны без признания срока давности и независимо от того, где и в каком государстве эти преступления имели место быть?
Нелепо выглядит и версия автора, который в унисон не безызвестному Рогозину, озвучившему версию похищения чеченцами отморозков и необходимости проведения у родственников убитых повальных обысков, выдвинул версию самоубийства офицеров.

- Представляется более приемлемой версия о том, что Ульман и его товарищи, согласно кодексу чести русского офицера, застрелились, чтобы избежать позора быть осужденными за убийство в своей стране беременной женщины и мирных граждан. Непонятно, почему такую версию, абстрагировавшись от не совсем еще утраченных принципов рыцарства среди офицеров, пресса даже не обсуждала.
Надо же, в истории, впрочем, не так много наберется и случаев, когда судья, осознав, что осудил невинного, подал в отставку из-за угрызений совести. С какой такой стати у убийц, расстрелявших, как пишет сам автор ввиду того, что, глядя в глаза ни в чем не повинным людям, такое невозможно было сделать, вдруг взыграла совесть? Так способны ли столь слепо следующие приказу и расстрелявшие роженицу и остальных участников этой драмы (причем с контрольными выстрелами) и подпалившие машину с трупами, пойти на самоубийство от угрызений совести? - вопрос тоже не праздный.

В завершение, остается только в недоумении прокомментировать ситуацию с Перелевским, который дал сам или передал от вышестоящих начальников преступный приказ Ульману. В недоумении в том плане, что автор сначала проникается уважением к персоне Перелевского, а чуть позже с возмущением пишет о необоснованности вынесения ему, по сути, организатору, более мягкого наказания, чем исполнителям.

-Пример Перелевского заслуживает особого внимания и уважения. Выслушав приговор суда и приняв его к исполнению, он признал себя виновным в гибели людей (здесь подправим автора - не в гибели, а в преднамеренном убийстве двух и более лиц).  
И тут же выдает совершенно иную мысль:  Из публикаций в прессе непонятно, почему Ульману, Калагнскому и Воеводину (ударившим в бега), исполнившим обязательный для исполнения  (снова обязательный) приказ, судом назначено более строгое наказание, чем отдавшему этот приказ, а, следовательно, организатору преступления Перелевскому? - Не правда ли странная непоследовательность, которая введет в недоумение даже искушенных людей, то ли дело обывателей?

Уполномоченный по правам человека  в Чеченской Республике Нурди Нухажиев


www.ChechnyaTODAY.com

{mosloadposition user9}


При копировании материалов ссылка на сайт обязательна

test 2Новости СМИ2