В 1940 году в Грозном, при 82-м полке, была открыта пехотная школа, которая готовила лейтенантов. Учиться туда отправляли по направлению обкома комсомола и обкома партии. Сайд-Альви Шамилев в то время уже оканчивал высшую торговую школу. Узнав о существовании пехотной школы, он подал туда документы. 20 июня 1941 года, когда ему оставалось сдать последний экзамен по артиллерии, группу из 60 человек, в которой он учился, повезли вСамашкинский бор, где у 82-го полка была площадка для стрельбищ. Приемную комиссию не удовлетворила площадка, на которой отсутствовали орудия, из которых можно было бы стрелять по мишеням. Представители школы, сопровождавшие группу, вернулись в Грозный, оставив курсантов в Самашках.  
А утром 22 июня началась Великая Отечественная война. Вскоре приехали руководители школы и забрали с собой коммунистов, остальных 30 человек, в числе которых был и Шамилев, отправили для сдачи экзаменов в г.Ростов. По прибытии туда группу сразу мобилизовали в город Энгельс для депортации поволжских немцев на Восток (в Сибирь, Казахстан и т.д.). Только после возвращения в Ростов будущих офицеров снова направили на сдачу экзамена по артиллерии. Но у Сайд-Альви и его друзей Рогожина и Аристова при этом возникли проблемы – они вдруг оказались детьми врагов народа. Дело в том, что 14 февраля 1938 года дед Сайд-Альви Махмуд, врач по образованию, был арестован прямо на работе за контрреволюционную деятельность против советской власти, а позже расстрелян. В июне 1938 года отец Шамилева Багаудин, инженер «Грознефти», был также арестован НКВД по обвинению в проведении антисоветской агитации и тоже расстрелян (оба они впоследствии были посмертно реабилитированы). Аналогичные проблемы были в семьях друзей Сайд-Альви. И хотя дети, как тогда говорили, за отцов не отвечают, Шамилеву и его товарищам все-таки потрепали нервы.
– Мы трое были очень расстроены, – вспоминает 90-летний ветеран Великой Отечественной войны. – Мы не знали, как выйти из создавшейся ситуации. После сдачи экзамена нам отказали в выдаче документов об окончании пехотной школы. Спустя какое-то время в Ростов приехал освободившийся из заключения маршал Рокоссовский. Он отбирал для формирования дивизии средний комсостав из тех, кто отлично учился в пехотной школе, но так как у нас не было документов о ее окончании, он посоветовал любым способом забрать их у начальника школы, а звания пообещал присвоить позже. Мы несколько раз обращались к начальнику училища, но безрезультатно, а потом решили пойти в военкомат и проситься на фронт добровольцами.
Но вдруг ситуация разрешилась сама собой. Нас вызвали к начальству, отдали документы об окончании пехотной школы, присвоили звания лейтенантов, а затем отвезли на мобилизационный пункт Ростовской области. Здесь в течение трех месяцев мы обучали военному делу бывших заключенных.
По словам Шамилева, в то время немец прорывался к Таганрогу. Сайд-Альви и его друзей вместе с их подопечными отправили на передовую Юго-Западного фронта. Шел ноябрь 1941 года. Немцы наступали, и в одном из тяжелых боев советские войска понесли тяжелые потери. Друзья Шамилева погибли, а сам он был ранен в глаз и в ключицу. Бойца направили в госпиталь, сначала в Кисловодск, а потом в Тбилиси. Подлечившись и оправившись после ранения, Сайд-Альви решил съездить домой, чтобы проведать
85-летнюю бабушку и больную мать. По приезду в Грозный необходимо было сразу встать на воинский учет. Он обратился к Супьяну Моллаеву, члену Военного совета за разрешением. Супьяна он хорошо знал, так как в одно время они жили по-соседству. После постановки на учет тот предложил Шамилеву выехать за город для проверки строительства оборонительных сооружений. Там работали два батальона из 600 человек, однако дело продвигалось слабо. Когда он доложил об этом Супьяну, тот вместе с Сайд-Альви выехал на оборонительные рубежи. Убедившись в достоверности доклада Шамилева, он предложил ему остаться и контролировать строительство, а командирам батальонов пообещал, что отправит их в штрафбат, если работы будут тормозиться. Сайд-Альви пробыл здесь шесть месяцев. А когда работы были завершены, он отправился в Тбилиси, где лечился в течение двух месяцев. После возвращения в Грозный его комиссовали из-за ранения, приведшего к слепоте на один глаз.
– Я ничего хорошего в жизни не видел, – говорит Сайд-Альви. – Детства у меня не было, рано потерял отца. Сегодня в живых остался только брат. Одна радость – дети (их у меня трое) и четверо внуков. Все они живут за пределами республики, раз в месяц навещают меня, зовут к себе. Но я уже не смогу жить где-то вне родины – возраст не тот. Во время военной кампании сгорели мои воинские документы, подтверждающие участие в Великой Отечественной войне. И поэтому пенсию я получаю не как участник войны, а просто, как инвалид. Восстановить эти документы так и не удалось.
Из шести наград, которыми был награжден Шамилев, остались только три, в том числе одна «За ратную доблесть», три другие сгорели во время известных событий в ЧР.
Зинаида СТАСОВА

 

{mosloadposition user9}


При копировании материалов ссылка на сайт обязательна

test 2Новости СМИ2