08.04.2011 /16:44/ На что жалуются жители Чечни, каковы условия работы правозащитников и ситуация с правами человека, - об этом и многом другом Абдулле дудаеву и Марет Эльдиевой рассказал Уполномоченный по правам человека в ЧР Нурди Нухажиев{jcomments off}

Сколько в среднем обращений в месяц вы получаете и на что, в основном, жалуются люди?

 

- Сейчас мы готовим к изданию ежегодный доклад Уполномоченного по правам человека в Чеченской Республике за 2010 год, там около пяти тысяч зарегистрированных обращений граждан в наш адрес.  Обращения поступили более чем из 47 субъектов Российской Федерации. Поступали обращения и от осужденных жителей нашей республики, отбывающих наказание в различных субъектах РФ. 

Темы обращений в адрес Уполномоченного самые разные, начиная от нарушения права на свободное передвижение, заканчивая жилищными вопросами и неразрешенными проблемами прошлых лет, такими, как установления местонахождения похищенных и  без вести пропавших граждан, эксгумация неопознанных останков людей,  пересмотр уголовных дел осужденных,  у которых не было должной защиты, а также воссоединение с семьями тех, кто ранее в силу определенных обстоятельств уехал  в европейские страны. Кстати, есть примеры воссоединения семей при содействии МИДа России,  консульств, посольств в других странах. Были обращения с просьбой о помощи в возвращении детей. Допустим, родители их увезли, а бабушка и дедушка хотят знать, где их внуки. Поступали заявления, связанные с разводом, когда отец или мать увозит ребенка.  Очень сложные, кстати, вопросы. В таких случаях  не обходилось без долгой и нудной переписки.

 

Получается, что преобладают социальные вопросы?

 

В основном, да. На постконфликтной территории пока законодательство отшлифуют и жизнь не наладится, всегда преобладают такие вопросы. Взять хоть бы ту же оплату коммунальных услуг. У многих граждан пока нет работы, определенная  категория граждан обладает, допустим,  льготами по оплате. К примеру, учителя, врачи, медсестры, ветераны войн.

 

А  на представителей силовых структур поступают жалобы?

Кто бы что ни говорил и ни писал, в частности, «Кавказский узел», ПЦ «Мемориал» и некоторые журналисты и политики, в Чеченской Республике произошел коренной перелом в области обеспечения прав человека.

Есть случаи неправомерного задержания граждан правоохранительными органами. Но шаг за шагом мы от этого тоже избавляемся, поскольку гласность, открытость, доступность МВД по ЧР позволяет обсуждать эту тему. В общественный совет МВД по ЧР входят несколько руководителей  местных НПО и сотрудник моего аппарата. Кроме того, в Чеченской Республике создана и работает общественная наблюдательная комиссия, в которую входит 12 человек из местных НПО. Комиссия  вправе в любое время без предупреждения посещать СИЗО, колонии. Между Уполномоченным по правам человека и силовыми структурами подписаны соглашения о взаимодействии. В рамках этих  соглашений мы создаем рабочие группы, которые проверяют на месте каждый тревожный сигнал.  Бывает так: задержали гражданина и не сообщили родственникам,  кто задержал, за что, куда увезли.  Это грубое нарушение действующего законодательства. В таких случаях родственники задержанного по привычке прошлых лет тут же спешат к нам. Конечно, у людей все еще есть страх, что исчезнувший может совсем пропасть. И тогда мы принимаем заявление о случившемся как о похищении. На самом деле это и есть похищение человека сотрудниками неизвестных структур, если они не представились.

 

В  таких случаях вам удавалось найти человека?

 

Почти всегда.    За прошлый год, за исключением пяти случаев, мы буквально на второй, третий, а то и в тот же день находили задержанных. Оказывалось, что на гражданина  поступила информация, конечно же, убедительная, и мы не можем вмешиваться в работу правоохранительных органов, пока они не отработают эту информацию. Учитывая, что в прошлые годы в республике все-таки была не совсем адекватная   ситуация с правами человека, Глава республики и министр внутренних дел по ЧР, несмотря ни на что, требуют от всех силовиков соблюдения норм закона, чтобы они во всех случаях сообщали близким о задержании их родственника. Хотя у силовиков есть право задержать человека и, в целях безопасности, не сообщать никому, пока отрабатывается оперативная  информация.

 

Сколько человек, по вашим данным, было похищено в прошлом 2010 году?

 

 По информации, которой я располагаю, речь может идти именно о тех пятерых, о ком уже упоминалось. До сих пор неизвестна судьба этих людей. В остальных случаях нам удавалось связаться с представителями силовых структур и задержанных, после проверки информации, отпускали.

 

На территории ЧР представители федеральных структур без сопровождения местных имеют право проводить какие-то операции?

 

 Декларация законов – это одно, а сложившаяся практика – другое. Все беды  правоохранительных структур в отсутствии взаимодействия и единоначалия. Каждое ведомство отстаивает свои интересы. Из-за этого в прошлые годы тысячи людей многое выстрадали. К примеру, один блокпост не имел связи с другим, находящимся на расстоянии 100 метров. С каким трудом мы тогда искали пропавших людей, сколько было осложнений! Командование одной воинской части не знало, чем занимается соседнее подразделение. Не было налажено взаимодействие на должном уровне, правая рука не знала, что делает левая.

 

Но сейчас-то  блокпостов нет?

 

Нет, но ведомства остались. Например, инициаторами розыска могут быть разные службы - ФСБ,  уголовный розыск и другие. Когда есть взаимодействие, мероприятия проводятся согласованно. А в противном случае трудно разобраться, кто какие действия предпринимал, кто инициатор розыска. Если оперативно-розыскное задание получено из другого субъекта федерации,   тогда могут и не сказать, куда гражданин подевался. Есть временные группировки, есть постоянно действующие, например, в рамках МВД по ЧР, существуют и  другие службы, они не всегда четко и слаженно работают.  То есть, многое зависит от исполнителя, от инициатора розыска. 

 

Не могу не затронуть тему  деятельности «Мемориала» в Чечне. Вы часто, почти регулярно, выступаете с резкими и критическими заявлениями  в адрес мемориальцев и других  российских и международных правозащитных организаций. Почему?

 

Говорил раньше и сегодня повторюсь, что человек, который занимается государственной системе правозащиты с 2002 года, и который протянул им руку, был именно я. Я вводил их представителей  во все координационные советы, комиссии, которые создавались в республике, в том числе ныне покойную Наташу Эстемирову. Я всегда шел им  навстречу до тех пор, пока «Мемориал» не получил жесткую установку  со стороны его руководителя Орлова.

 

 Вы говорите о грозненском отделении «Мемориала»?

 

Естественно. Добавлю, что только чеченская тема сделала «Мемориал» «известной» организацией.

 

То есть вы считаете, что основная их цель - собственный пиар?

 

Учитывая, кто их финансирует, понятно, какую музыку, как говорится заказывают.  Им необходимо периодически заявлять о себе: дескать,  «Мемориал» тут расследует что-то, там выявил нарушения прав человека, занимается расследованием похищения людей и так далее. Все это - банальная показуха.    Информация, которую они выдают, обычно  не проверена. На рынке пять минут поговорят с людьми, потом слухи распускают.  Они наживаются на объективных трудностях республики. Им важно выполнить заказ.

 

Вы считаете, что финансирование правозащитных организаций  преследует политические цели?

 

Да, это так. Через них получают негативную информацию из республики.  А Орлов выстроил в организации «Мемориал» несовместимую с правозащитной деятельностью жесткую иерархию. В республиканском отделении этой организации работает два десятка сотрудников, они, как и госслужащие, получают  фиксированную заработную плату,  и, чтобы даже принять участие в каких-то акциях местных НПО, поддержать законные требования людей, они вынуждены звонить и согласовывать все это с Орловым. Если он даст добро, они могут присоединиться к своим коллегам, а если нет, эта организация остается закрытой. Главной задачей «Мемориала» остается оперативная выдача информации, желательно негативной. У них нет взаимодействия с органами власти, в чьи обязанности входит разрешение проблем граждан.  , Чтобы решать конкретные проблемы конкретного человека, мы же обиваем пороги начальников, ждем в приемных. А у «Мемориала» совершенно другие методы, которые иногда граничат с провокациями. Им бы только сыграть на больной проблеме,  у которой нет сиюминутного решения, и все, дальше им нет никакого дела, что будет потом. А реальной правозащитой они не занимаются.  Расследованием преступлений - тем более.

 

Однако сводная мобильная группа юристов и правозащитников из регионов России, созданная в конце 2009 года, выявляет нарушения прав граждан, люди же  обращались к ним?

 

Все это мыльный пузырь. Я беседовал с Каляпиным - руководителем Нижегородского комитета против пыток,  участником Сводной мобильной группы и его другом, которого он прислал в республику. Мы познакомились. Молодой парень из республики Коми, где, кстати, я прожил 24 года. Это республика, где большой процент жителей с судимостью. Там зона на зоне. Ну вот, я говорю ему: «А там разве у вас нет проблем с правами человека?»  Парень покраснел - крыть нечем. Но Каляпин-то получил не малые средства под этот проект! Вот он и набрал людей, ввел «новшества» в правозащитную практику:  оборудование машин спецаппаратурой; инкогнито, как шпион, приехал в Чеченскую Республику и давай защищать права человека. Каким образом? Не взаимодействуя хотя бы со своими коллегами в республике, с моим аппаратом, которые могли бы оказать им реальную помощь.

Это им и не нужно. Другой член СМГ из Татарстана. Судя по его манерам, я сразу понял, что он служил в какой-то силовой структуре. Оказалось, так и есть: в РУБОПе шесть лет проработал, а теперь сделался правозащитником. 

И как  они так спокойно прикатили в республику, где, по их мнению, такая «напряженная» ситуация?  После беседы я им сказал, что они в республике абсолютно не нужны: пусть защищают права людей у себя в регионах. В республике Коми, например,  непочатый край проблем в области прав человека. Но им нужно деньги зарабатывать. 

Я подготовил специальный доклад о пытках. Добились возбуждения четырех уголовных дел. Одно дело – и то много, когда идет речь о пытках. Такого не должно быть в нашем обществе! 

    

В декабре 2009 года было обнародовано «заявление НПО Чеченской Республики по поводу возобновления работы ПЦ «Мемориал» в Чечне, приостановленной после убийства Натальи Эстемировой в июле того же года. Тот документ за подписями  руководителей 32  чеченских НПО содержал весьма нелестную оценку деятельности и планов продолжения работы  «Мемориала» в Чечне. Однако несколько человек из числа подписантов сообщили, что они текста заявления и в глаза не видели, ничего о нем не знали, а подписи за них поставили вы. Это так?

 

 Конечно,  это не соответствует действительности,  но я понимаю.

 

 Более того, они заявили, что после их выступления с опровержениями, вы им угрожали проблемами в случае, если они отзовут подписи.

 

И за это я их прощаю. Эти люди в трудные военные годы сделали очень многое. Я сам в то время руководил неправительственной организацией. Тогда в республике проводились жестокие карательные операции.  Так, например, среди контрактников одного из полка было выявлено 78 человек, имеющих 4 и более судимостей.  Эта орава преступников приехала грабить и убивать. Был случай открытого грабежа и насилия в одном из сел горной Чечни и я об этом писал. Были задержаны даже командиры взводов вышеназванного полка. Это был первый такой случай. Разграбленное имущество частично вернули. Тогда правозащитники как могли, так и защищали людей.

 

А то заявление все-таки подписывали все,  чьи фамилии в нем были указаны?

 

Конечно, подписывали. Мы всех обзвонили, все были согласны, мы же работаем вместе. А «Мемориал»  пытался внести раздор среди правозащитников республики.

 

Они вас раскололи?

 

Нет! К примеру, Хеди Саратову (руководитель РОО «Объектив») пытались перетянуть, но ничего у них не получилось. «Мемориал» всегда неуважительно относится к своим коллегам. Они утверждают, что в Чечне больше нет правозащитников. Они не хотят признавать, что в Чеченской Республике  выросли правозащитные организации, способные защищать права людей. «Мемориалу» это не нравится.

 

Чем же вы объясняете то, что некоторые подписанты отказывались от своих подписей? Их что-то так крепко связывает с «Мемориалом»? Или они настолько опасались вас?

 

Я уже ответил на этот вопрос. Но, что касается «Мемориала», то не было случая, чтобы он активно и принципиально поддержал законные требования чеченских правозащитников, такие как создание  комиссии по установлению местонахождения похищенных и пропавших без вести граждан, право на свободное передвижение, ликвидация блокпостов, обеспечение прав осужденных, прекращение фальсификации чеченской истории.

 

  Вы ссылаетесь на источники финансирования некоторых организаций  и, в этой связи, сразу чувствуется  ваше негативное к ним отношение. Но в Чечне тоже очень много общественных организаций, именующих себя правозащитными,  которые получают  гранты из тех же самых источников.  Как по-вашему, в данном случае такое финансирование все же  помогает  защищать права людей?

 

Становление республиканских НПО происходило в совершенно других условиях. Они не занимаются самопиаром, а как могут, помогают людям, совершенствуют свою работу, знания. При всем этом, в отличие от «Мемориала», правозащитные организации Чеченской Республики не занимаются исполнением чьих-либо заказов, а взаимодействуют с равноправными партнерами. Скажу больше, «Мемориал» и ему подобные организации являются пятой колонной идеологии, чуждой России и, в частности, Чеченской Республике.

 

Как у вас складываются взаимоотношения с местными правозащитными организациями, какие у них условия для работы?

 

С республиканскими правозащитными организациями у нас сложилось плодотворное взаимодействие. Осенью 2002 года Главой Администрации Чеченской Республики Ахмат-Хаджи Кадыровым был подписан указ, который прошел правовую экспертизу в Совете Европы и военные были вынуждены издать несколько приказов, направленных на минимизацию нарушений прав граждан.

Нынешний Глава республики Рамзан Ахматович Кадыров также в декабре 2007 года подписал указ, направленный на улучшение взаимодействия власти и общества, развитие НПО и определяющий персональную ответственность руководителей за нарушение прав граждан и за воспрепятствование деятельности правозащитных организаций.  

Многое зависит и от самих правозащитников, от их способности осознавать стоящие перед ними задачи. Зарегистрировать организацию не трудно, важно научиться конструктивно работать с коллегами, властями во имя общих целей. Несколько лет назад правозащитных организаций было  много.  В настоящее время их количество  уменьшилось, зато повысилось качество работы оставшихся. Сегодня в республике полтора десятка правозащитных организаций, которые работают эффективно. Например, «Правозащитный центр ЧР» (Минкаил Эжиев), «Нийсо» (Зарган Махаджиева), молодежные организации «Диалог» (Лейла Аюбова), «Стимул» (Руслан Яркиев) и другие. 

Население республики знает, что есть и офис Уполномоченного, где им помогут быстро и квалифицированно.

Многие жалобы граждан мы рассматриваем вместе с коллегами из НПО. И к властям часто обращаемся вместе.

Во взаимодействии с властью большое значение имеет профессионализм правозащитников. Необходимо оперировать неоспоримыми фактами. Информация должна быть проверена-перепроверена 20 раз.

 

  Помогают ли местным правозащитным организациям республиканские  власти?

 

Впервые в указе Президента Чеченской Республики за № 451 от 06.12.2007г «О дополнительных мерах по обеспечению прав и свобод человека и гражданина в Чеченской Республике» рекомендовано предусмотреть в смете расходов Уполномоченного расходы на совместные с НПО мероприятия. Запланирован ряд совместных проектов. Недавно создана комиссия при администрации президента РФ по выделению государственных грантов и республиканские НПО имеют возможность подать заявку и туда.

Нельзя играть в демократию или в либерализацию.   Если ты принципиальный, грамотный   правозащитник, имеющий влияние в обществе, с тобой будут считаться.

 

Но демократии не может быть слишком много или в меру – либо она есть, либо нет? 

 

Так вопрос нельзя ставить. Ведь некоторые считают, что демократия – это вседозволенность. Чеченцам особенно, учитывая их вековые традиции и менталитет, религию и прочее,  нельзя руководствоваться инструментарием чуждого и чужого опыта, который нам навязывают   в правозащитной сфере. Любое  государство имеет проблемы в области обеспечения прав человека. Мы должны исходить из собственного исторического и культурного опыта.  По отношению к нам, к жителям Чеченской Республики, неоднократно совершалась вопиющая несправедливость. Мы не хотим, чтобы это повторилось.

 

В какой стадии находится расследование дел по убийству   Наташи Эстемировой и Заремы Садулаевой с ее мужем?

 

Не моя компетенция, это вопрос к Следственному комитету.

 

 Не интересуетесь?

 

Нас тоже опрашивали.  Это одно из тысяч такого рода дел, оно ничем не отличается от прочих. Здесь нет никакой политики.

Погибщие занимались общественно-полезной   деятельностью, их знали и, поэтому, резонанс был больше. Кстати, в республике до сих пор невскрытыми остаются десятки мест массовых захоронений. У многих жителей Чеченской Республики аналогичные незаживающие раны.  

 

Однако эти убийства связывают с профессиональной деятельностью погибших.

 

Конечно, пока преступления не раскрыты, можно выдвигать разного рода версии, предположения, но давайте наберемся терпения и подождем окончания следствия, которое расставит все на свои места.

 

       Вы всегда защищаете Главу Чеченской Республики  Кадырова, даете гневные отповеди всем его критикам. Наверное, я не раскрою секрета, если скажу: многие считают, что это уже не правозащитная сфера, в чем-то вы даже берете на себя функции пресс-службы Главы Чеченской Республики.

 

Мое отношение к Кадыровым – это отношение к людям, которые спасли чеченский народ. Я рядом с ними с 1996 года.  Меня никто не устраивал, не пристраивал. До этого я очень хотел независимости для республики. Был убежден, что чеченцы этого заслуживают. Я был назначен первым вице-префектом по Гудермесскому району указом Масхадова. Баллотировался в парламент Ичкерии. У нас был шанс  создать независимое государство. Но мы не сумели воспользоваться этим шансом и наш народ оказался в историческом тупике.  И вот тогда появился  человек, который   вывел народ из этого тупика на дорогу спасения. Это был первый Президент Чеченской Республики Ахмат-Хаджи Кадыров.

В истории  чеченского народа  не было случая, чтобы правители, лидеры спрашивали у народа, чего он хочет.  А-Х.Кадыров   был единственным, кто на всенародном референдуме  выявил, чего желают    жители   республики.   Выбирает ли  народ независимость или хочет остаться в составе России?     Это был смелый шаг. Тогда, перед референдумом,  Ахмат-Хаджи  сказал: Как люди решат, так и будет. И я уверен: если бы народ  принял  тогда другое решение, он сделал бы все от него зависящее, чтобы  претворить это решение в жизнь. Ахмат – Хаджи  Кадыров  впервые  заявил:  Хватит использовать чеченцев в политических интересах!

Он еще во времена Ичкерии выступил против ваххабизма. Я очень тогда за него переживал. Взорвали нескольких ребят из его охраны, и я решил, что буду с ним до конца. Ахмат-Хаджи  предлагал мне должности на выбор.   Я ему ответил, что два раза был похищен, прошел через пытки и хочу защищать таких же пострадавших, как и я.  Так я стал правозащитником.

Потом я вошел в предвыборный штаб Ахмат-Хаджи Кадырова и, как сейчас помню, 4 октября 2003 года он в штабе заявил: «Если завтра я буду президентом, назначу Нухажиева на любую должность кроме министра здравоохранения, поскольку он не врач». Тогда я снова повторил: «Дайте мне делать то, что у меня получается лучше!».

 Правозащита - мой сознательный выбор на всю жизнь. А то, что говорится в адрес Кадырова,  я воспринимаю как сказанное в адрес всего чеченского народа, поскольку он Глава республики и представляет наш народ. Как гражданин, он имеет такие же права на защиту от клеветы и оскорблений, как и любой другой россиянин. Пусть меня, кое-кто называет  уполномоченным по правам Кадырова,  но для меня действительно он -  самый что ни на есть защитник прав чеченцев. Я так считаю и это уже мое право.

Взять хотя бы недавнюю  историю с детьми-беспризорниками, которые теперь учатся в кадетском корпусе. Он с ними нянчился, как с родными, проявлял искреннюю заботу о них. Или пример посещения им тюрьмы в поселке Чернокозово.

После этой поездки, семьям  осужденных стали оказывать помощь, им выдали одежду, подобающую для молитвы, спортивную форму; для них построили  спортзал, мечеть, денежные средства на улучшение  питания в месяц Рамадан.

Да, у Рамзана Кадырова требования к руководителям очень жесткие, но, заметьте, ко всем без исключения. Он и сам трудится круглые сутки. Это дисциплинирует и остальных. В реальных условиях современной Чечни другого не дано. Тут не до сантиментов.

 

Как вы относитесь к обстрелам девушек с непокрытой головой, которые случались в прошлом году? А вынуждать женщин обязательно носить одежду в вайнахском стиле – это, по-вашему, нарушение прав человека?

 

Сказать честно?

 

 Желательно.

 

Как чеченец, я осуждаю женщин, которые грубо попирают чеченские традиционные этические нормы. А то, что их заляпали краской и прочее – это уж их сверстники, по своему, как умеют, давали понять, что им их мода не нравиться.

 

Разве вековые традиции позволяют чеченцам дотрагиваться до чужой женщины и что-то ей указывать?

 

 Для любой нации, особенно после войны и трагедий жизненно необходимо соблюдение требований общественной морали. Это, если хотите, объединяющий и мобилизующий фактор. Сейчас телепрограммы невозможно смотреть в кругу семьи. Разве это нормально? А миллионам  людей в мире внушают, что это нормально. Если мы будем забывать о своих корнях, о своих традициях, мы исчезнем как нация. Есть вещи, которые для нас, чеченцев, не подлежат дискуссии.

 

    Почему, как вы считаете, не удалось помочь ни Заре Муртазалиевой, ни Лечи Джанаралиеву, их ситуация так и не сдвинулась с мертвой точки?

 

 Существующая пенитенциарная система России, по сути,  направлена на подавление личности. Правоприменительная практика, особенно по отношению к чеченцам, весьма своеобразно, избирательно. А наши возможности здесь ограничены. Бороться с устоявшейся системой не так-то просто. В данных случаях уместно было бы их условно-досрочное освобождение (УДО). Кстати, в отношении чеченцев УДО  практически не применяется. В связи с этим, мы обращались к председателю Верховного суда России Лебедеву.  К их чести, Верховный суд РФ должным образом отреагировал на наше обращение, которое, переписываясь по аналогичным вопросам с соответствующими органами регионов России, я прикладываю в своим обращениям.

Тысячи жителей Чеченской Республики осуждены по сфабрикованным уголовным делам. При этом многие подвергались пыткам. По этому поводу я направил письмо на имя председателя комиссии по законодательству Государственной  Думы РФ Крашенинникову. Ждем личной с ним встречи и при этом намерены передать ему некоторые материалы по таким делам.

 

Есть ли возможность решить этот вопрос?

 

До обращения в Госдуму РФ, мы вели переписку с Генеральной прокуратурой России, которая  палец о палец не ударила, чтобы проверить хотя бы факты, изложенные в наших обращениях.  Я лично передал материалы в руки руководителю Следственного комитета Бастрыкину  в присутствии Главы республики и представителей Министерства внутренних дел РФ. Теперь ждем реакции. Я передавал материалы и в военную прокуратуру.  Надеюсь, что хотя бы в Госдуме рассмотрят эту проблему.

Мы постараемся, чтобы накануне выборов в Госдуму граждане увидели отношение избранников народа к тем, кто незаконно осужден. При этом мы намерены обеспечить этот процесс мощным информационным сопровождением.

 

Большая часть  общественного мнения  в России совсем не на стороне чеченцев, даже безвинно осужденных.

 

Наши материалы направлены не куда-нибудь, а в Госдуму Российской Федерации. Мы рассчитываем на людей государственных, просвещенных и ответственных. Посмотрим, какая будет реакция.

Сидеть сложа руки мы не привыкли. Кроме всего прочего проблема еще и в том, что в России все еще слабое гражданское общество. К примеру, в любой цивилизованной стране Жириновский, после его ксенофобских выступлений,  ни дня бы не усидел в парламенте, а тем более в кресле вице-спикера.

 

Но ведь  Жириновский давно не говорит ничего нового: за последние двадцать лет в его выступлениях и заявлениях его партии встречались во много раз более оскорбительные и расистские пассажи. Однако, несмотря на это, в Чечне было создано местное отделение ЛДПР, которое годами вполне благополучно существовало. Почему же реакция проявилась только сейчас?

 

Последние двадцать лет нам было не до жириновских. Сейчас, к счастью, появилась возможность давать отповедь клоунам от политики. Так, к примеру, по нашему иску состоялся процесс по изъятию из обращения Большой российской энциклопедии, что было бы невозможно еще несколько лет назад.        

У нас впереди еще много работы. Мы еще напишем свои книги памяти. Это наш священный долг и о нем мы не забываем ни на минуту.

 

 

Интервью Н.Нухажиева первому кавказскому независимому журналу «Дош»

www.ChechnyaTODAY.com

 

{mosloadposition user9}


При копировании материалов ссылка на сайт обязательна

test 2Новости СМИ2