06.05.2011 /14:58/ Трогательная история о том, как до нерасторжимого родства сблизились русская и чеченская семьи, некогда родившиеся и проживавшие одна – в Ростове, другая – в Урус-Мартане. Сблизились и породнились – Короткие и Абубакаровы. Навсегда.{jcomments off}Как это произошло и чем закончилось (закончилось ли?!) писателю Олегу Джургаеву рассказал Вахид Абубакаров – человек подвига, рыцарь поступка, пленник кодекса чести и, конечно, аристократ духа.
Коротко из его биографии. Вахид – генерал юстиции, работал генеральным прокурором в Чеченской Республике, в транспортной прокуратуре, в Генеральной прокуратуре Российской Федерации. Ныне работает членом коллегии Верховного Суда Чеченской Республики. Предельно справедлив и честен, обаятелен и неподкупен, предан дружбе и не терпит неискренности… Это еще не все эпитеты, каковых он достоин. Совом, Всевышний потрудился, создавая Вахида Абубакарова,и читателю предоставляется возможность в этом убедиться.
 Вот его рассказ о своей судьбе и жизни.
«Приехав в г.Ростов-на-Дону поступать на юридический факультет местного университета и, не поступив, я устроился работать на завод «Ростсельмаш». Там же мне предложили для укрепления знаний поступить в школу рабочей молодежи при заводе. Ее я окончил с отличием и даже за прилежание и успехи в учебе получил Почетную Грамоту парткома завода. Иностранный, русский языки и литературу я изучил на дополнительных занятиях с преподавателями этой школы.
Ни я, ни мои преподаватели уже не сомневались в том, что смогу выдержать вступительные экзамены в вуз. На вопрос одноклассников: «Ты будешь пробовать поступать вуз?» - я с нескромной самоуверенностью отвечал: «Я поступлю!»
Об уровне моей подготовки говорил и такой факт. На вступительных экзаменах (за исключением одной четверки за сочинение) вопрос о моем зачислении в студенты решился вовсе нелегко, через конфликтную комиссию. На ней преподаватель, принимавший экзамены по русскому языку, перед членами конфликтной комиссии признал за мной право на авторские знаки препинания. Мне исправили оценку, зачислили в Ростовский университет, и я стал студентом вожделенного юридического факультета.
По ставшим камнем преткновения русскому языку и литературе в школе на дополнительных занятиях по ним меня готовила Маслова Анастасия Тихоновна (не думали, не гадали ни я, ни она, что с годами она станет моей второй матерью, а я для нее первым и единственным сыном).
Найдя в моем лице добросовестного и старательного ученика, она с особым старанием учила меня, приводя в систему и углубляя мои разрозненные знания.
К окончанию мной школы Анастасия Тихоновна с некоторой официальностью неожиданно пригласила меня к себе домой на званный ужин.
Я познакомился с ее мужем - ветераном войны, профессиональным музыкантом и прекрасным человеком Коротким Валентином Петровичем и свекровью Анной Даниловной.
Оказалось, что у них нет своих детей. Не было детей и у сестры Анастасии Тихоновны – ростовчанки, а также и у ее золовки, проживающей в г. Ульяновске.
В последующем, с величайшим тактом, не назойливо, Короткие – Масловы ввели меня в круг своих знакомых и родственников.
В повседневном общении мне, парню с чеченской ментальностью, объясняли тонкости норм и правил общения в среде русской интеллигенции, шлифовали мой разговорный русский язык, меня знакомили с классическими музыкальными произведениями мировой культуры, вели разговоры, призванные расширить мой кругозор. Ценя выпавший мне шанс, я жадно, как губка, впитывал в себя все, чему меня учили.
В нарушение предложенной мне манеры общения, со всеми на Вы и по имени отчеству, я дерзнул и предложил свекрови Анастасии Тихоновны, пожилой женщине: «Анна Даниловна, можно впредь я буду называть Вас бабушкой?»
Как оказалось, она была лишена судьбой такого обращения, и искренне обрадовалось ему. Мое предложение было воспринято с такой нескрываемой радостью, что на все последующее время и до самих похорон этой женщины она была мне доброй и заботливой бабушкой, а я, в меру своих возможностей, исполнил перед ней долг внука.
В семье Коротких приятно удивила одна особенность - Валентин Петрович обращался к жене по фамилии – «Маслова».
У чеченцев также принято к жене обращаться не по имени, а иначе. Для этого они выдумывают им новые имена. Выход, найденный Валентином Петровичем, мне показался забавным, поскольку он ничего не стал изобретать.
В русских семьях зачастую, совершенно не скрывая своих претензий, женщины называют себя главой семьи. В семье Коротких главенство Валентина Петровича не обсуждалось и не оспаривалось. У Анастасии Тихоновны хватало такта и ума не тратить свои силы на то, чтобы пытаться лишить мужа того, что ему предопределено природой.
Перефразировав известное стихотворение поэтессы Фазу Алиевой, можно сказать, что Анастасия Тихоновна, исполняя роль нуля в доме, не пыталась стать впереди мужа и сделать из него десятую часть мужчины, а, став за ним, возвеличивала его на десяток. Все это делало эту семью близкой мне.
Через некоторое время ко мне в Ростов приехали два брата и два племянника. Мы жили в общежитии завода «Ростсельмаш», но в доме Коротких-Масловых все мы нашли вторую семью. После второго курса учебы я женился. Свадьба проходила в доме родителей в Чечне.
Валентин Петрович и Анастасия Тихоновна приехали на свадьбу. Они тепло встретили и одарили подарками мою молодую жену.
К их с мужем отъезду домой со свадьбы Анастасия Тихоновна попросила меня приблизиться к ней и с добрыми пожеланиями в семейной жизни, как бы благословляя по русскому обычаю, поцеловала меня в макушку головы.
Все это происходило на глазах моей родной матери. Я опасался, что мать приревнует меня к новой маме, но произошло то, чего я никак не ожидал.
Моя мать Зайбула была из чеченского рода тейпа нихалой, коренных жителей г. Урус-Мартана. После отъезда гостей она пригласила меня к себе и в присутствии моей жены сказала: «Эта русская женщина искренне любит тебя, я назову мое материнское молоко, которым я тебя в младенчестве кормила, тебе грешным, если ты предашь ее любовь. Не обмани ее, этого Бог не простит», - настоятельно повторила она.
Моя покойная жена всю жизнь повторяла, что от этих слов моей матери у нее прошел мороз по коже. Мне было стыдно признаться жене, что и я испытал те же чувства.
***
После окончания третьего курса по рекомендации парткома завода «Ростсельмаш» меня приняли на работу на должность старшего следователя прокуратуры Багаевского района Ростовской области.
В Ростове у меня родились дочь и сын. Все хлопоты, связанные с церемониями, на радость мне и моей супруге (в девичестве Омаровой Зинаиде Эмиевне), с искренней радостью, нехарактерной для чеченцев-стариков, взяли на себя Валентин Петрович и Анастасия Тихоновна.
К моим детям они относились как к своим единокровным внукам, а дети, в свою очередь, называли и искренне считали их своими дедушкой и бабушкой.
Моим детям было за что их любить. Их любовь к ним была искренна, чиста и бескорыстна. Об этом красноречиво говорил хотя бы такой факт.
Примерно в 1985 году, в один из своих приездов в г. Грозный Валентин Петрович по городской газете «Неделя» выбрал для внучки пианино. Обойдя весь город, он, как профессиональный музыкант, отобрал лучшее из них, привез и установил его в нашей квартире.
Он сам пошел в музыкальную школу и договорился об обучении в ней моей дочери. Более того, он договорился, что оплачивать эту учебу будет он. И действительно, из г. Ростова-на-Дону ежемесячно перечислял на школу сумму оплаты.
Мои доводы, зачем моей дочери музыка, лучше бы ей учиться приземленным специальностям - поварскому делу, шитью, вязанию и т.д. - были парированы словами: «Зачем ее готовить в кухарки, это от нее и так не уйдет. Быть может, ей уготована иная судьба!»
В советское время такие слова звучали даже странно, потому что общество было бесклассовым и в основном неимущим.
Все родственники Валентина Петровича и Анастасии Тихоновны признали меня их сыном. Когда умерла сестра Анастасии Тихоновны, то она подарила мне оставшийся после ее смерти родительский дом и земельный участок в Нахичевани (исторический центр города Ростова), унаследованный от родителей, ее кровные родственники не могли понять мое чувство неловкости перед ними и мою готовность вернуть этот дом им.
Я понял, что, прояви я чуть большую настойчивость в попытках отдать дом ее родственникам по крови, может быть воспринято как неравнозначное с моей стороны отношение к нашему родству и бестактность. Я согласился с подарком и принял его.
В начале 1995 года в г. Грозном шли боевые действия и я прятался от бомбардировок и артобстрелов в подвалах домов, не мог помогать названным отцу и матери деньгами.
Узнав, что Валентин Петрович болен и лежит в больнице, а Анастасия Тихоновна подвернула ногу и сидит дома, и что они не получают пенсий и бедствуют, я отослал им доверенность на распоряжение домом, чтобы на вырученные от его продажи деньги они пережили трудности.
Мои бедные старики дом продали, но тратить деньги не стали и сохранили их «для своих внуков» Абубакаровых.
За короткое время от гиперинфляции того времени деньги обесценились, и к моему приезду в Ростов на них нельзя было купить даже велосипед. Этот случай как нельзя лучше характеризует их святую бескорыстность.
Мои дети неделями и месяцами оставались и жили у Анастасии Тихоновны. Моя дочь, у которой не было в живых родных дедушек ни по отцу, ни по матери, проявляла особую привязанность к Валентину Петровичу и эта привязанность в разы возмещалась его взаимностью.
Фотографии и рисунки моих детей смотрели со шкафов и стен их квартиры. В этом доме чета Коротких-Масловых пережила все радости, связанные с рождением и развитием детей и внуков. Почти каждый год дедушка, бабушка и внуки совместно ездили на море, в иные туристические поездки.
Отношения между ними были настолько теплыми и доверительными, что у меня, отца, не было повода к беспокойству за детей. При всем этом дети категорически отказывались оставаться у родных бабушек даже на ночевку.
Знавшие истинные причины, мягко будет сказано, прохладного отношения к ним внуков, родные бабушки нарочито возмущались: «Как хорошо, что у вас есть эти дедушка и бабушка. Пусть Бог не разлучает вас». Благо, родные бабушки не были обделены вниманием других внуков, у них не было в них недостатка, они не были до обиды зациклены на моих детях и привязаны к ним, выросшим в отрыве от них.
***
Сообщение о предложении мне перейти на работу в прокуратуру ЧИАССР и данном мной согласии ехать на родину отцов для моих ростовских названных отца и матери было громом среди ясного неба.
У Анастасии Тихоновны дрожали руки и срывался голос.
Я понимал, что расставание со мной и ставшими им родными внуками будет для них травмой. И сам я прощался с ними с комом в горле и со слезами на глазах. Меня проводили тепло и с горечью.
Я работал в прокуратуре Шалинского района и в аппарате прокуратуры ЧИАССР. Мои ростовские названные отец и мать ежегодно приезжали и гостили у нас, сперва в г. Аргуне, а потом и в г. Грозном.
В один из приездов Коротких-Масловых мы гостили в с. Сержень-Юрт у Ибрагима Джабирова. Валентин Петрович завел разговор о том, что они стареют, и трудно себе представить, что будет делать тот из – супругов, кто останется после смерти одного из них.
Покойная моя жена махнула рукой и как о чем-то давно решенном сказала: «Чего ломать голову. Вы вместе или тот из Вас, кто переживет другого, будет жить с нами».
Старик ласково обнял мою жену и сказал: «Молодец, спасибо, Зина. Как просто ты разрешила проблему!»
Уже и мои родственники и даже соседи признали Коротких - Масловых моими вторыми отцом и матерью и оказывали им должные знаки внимания. Дети ездили к ним в Ростов-на-Дону и жили у них месяцами. Все последующие 20 лет и я регулярно ездил к ним 7 ноября на день рождения Анастасии Тихоновны.
В 1995 году у меня умерла старшая сестра.
На кладбище на похоронах сестры мне сообщили о смерти Валентина Петровича. Мои племянники (дети покойной сестры) с пониманием отнеслись к необходимости срочно ехать в Ростов-на-Дону на похороны Валентина Петровича и проводили меня.
Анастасия Тихоновна осталась одна.
Забирать ее в разбитый, лишенный всяких удобств г. Грозный и неспокойную, сотрясаемую взрывами и стрельбой Чечню было рискованно. Жить с ней мы отправили свою единственную дочь.
В августе 1996 года республику сдали боевикам, меня отозвали в г. Москву, где у меня не было жилья. Семья в полном составе, естественно, уехала в г. Ростов-на-Дону к Анастасии Тихоновне. Вместо предполагаемых двух-трех недель семье пришлось жить там до начала 1998 года. А при переезде моей семьи в г. Москву Анастасия Тихоновна расплакалась и высказала сожаление, что ей трудно будет жить вне моей семьи. На мой вопрос: «А что вы не едете с нами?» - Она ответила вопросом: «А вы берете меня с собой?»
Оставлять ее одну, конечно же, мы и помыслить не могли, и она переехала с нами в Москву. Но верно сказано: «Беда одна не приходит». В 1999 году умерла моя жена, много лет стойко боровшаяся с тяжелым онкологическим заболеванием.
В начале 2001 года Анастасия Тихоновна потребовала отвезти ее в Ростов-на-Дону, поскольку, с ее слов, мне необходимо жениться, а когда в доме будет она, у меня будут проблемы с женитьбой.
Уговоры и убеждения не подействовали. Её пришлось отвезти. (При этом она обещала вернуться, если моя вторая жена не будет против этого.
Сама того не ведая, Анастасия Тихоновна ускорила мою вторую женитьбу.
В 2002 году предложение вернуться в г. Москву было сделано в присутствии второй супруги и принято.
Анастасия Тихоновна вернулась в г. Москву и жила в нашей семье на правах матери и старейшины в доме. Она не сидела сложа руки, успешно подготовила для поступления в вуз двух моих братьев, четырех моих детей, более сорока молодых людей из Чечни.
Все это дает основание говорить об особых ее заслугах перед нашим малым отечеством.
Некоторых удивляло, что в семье чеченца в г. Москве жила пожилая русская женщина с ростовской пропиской, но удивление должно было бы вызывать, если бы она, после всего, что она для нас сделала, жила в другом месте.
***
Бывали и курьезы.
Так, Анастасия Тихоновна в г. Москве заболела (ей было за 80 лет). Вызвали скорую помощь. Сразу же был предъявлен счет за услугу. Уже в больнице, оставшись наедине с Анастасией Тихоновной, врачи, как оказалось, выяснили, что она русская, а я, ее бывший ученик, чеченец, и она живет в моем доме на правах матери. При этом они видели, в каком безупречном месте и в какой чистой постели она лежала. Естественно, заметили, какое теплое к ней отношение домочадцев в семье.
С некоторым недоумением и удивлением врачи выговаривали: «Надо же! Мы ежедневно являемся очевидцами, когда в Москве за родными родителями нет такого ухода и внимания, а тут чеченская семья так трепетно ухаживает за русской. Мы не станем брать с тебя деньги» - заявили врачи. Но и я не стал принимать возвращаемые деньги и объяснил, что для меня плата за услуги, оказанные моей матери, вовсе не обременительна.
Расстроганные медицинские работники оставили номер своего мобильного телефона и любезно разрешили вызывать их по надобности в любое время напрямую, минуя телефон «03».
***
Мои знакомые и родственники, соблюдая чеченскую традицию, при входе в дом и при выходе из него на правах старшей приветствуют и прощаются с Анастасией Тихоновной.
Абсолютно все чеченцы, кто бывает в нашем доме, прощаясь со мной и женой, благодарят нас за то, что мы заботимся об Анастасии Тихоновне, как будто мы сделали добро лично им.
Я же в ее лице имею в доме умудренного житейским опытом человека, с которым можно говорить и советоваться по любому вопросу, гаранта стабильности в семье. От нее я получаю полную и беспристрастную информацию о состоянии дел в семье, поскольку в отличие от иных домочадцев она постоянно дома. Радует смелость и жизнелюбие Анастасии Тихоновны. Иные люди, достигшие почтенного возраста, опускают руки и призывают свою смерть.
Уже после достижения восьмидесяти лет Анастасии Тихоновне по нашей, конечно же, инициативе с ее согласия вставили зубы, прооперировали глаза.
В настоящее время, после перевода меня на работу в Чеченскую Республику, она пожелала жить со мной, переехала из г. Москвы в г. Урус-Мартан и живет с нами.
Она рвется в бой и, преодолевая, как ей кажется, отсутствие должного рвения в учебе, учит живущую с нами дочь моего покойного брата.
Выполняя роль стабилизатора в семье, она умело гасит до открытого проявления и мои потенциальные взрывы недовольства домочадцами и женой.
Со стариками, безусловно, бывают естественные проблемы, но, слава Богу, медицинские познания жены-врача нам с ней оказываются нужней чаще, чем Анастасии Тихоновне. Она, слава Богу, крепка и жизнерадостна.
Недавно отметили ее 85-летний юбилей. На торжество собрались чеченцы - бывшие ученики Анастасии Тихоновны. Среди них она выглядела не намного старше их. Благодарные ученики высказали в ее адрес много теплых слов и пожеланий. Здоровья ей, и храни ее Бог. Кстати, о Боге! Она - христианка, крестясь, молится за меня – мусульманина. Как известно, Бог один, поэтому надеюсь, что он ее слышит и не видит в этом противоречия.
Все это я к тому, что различие национальностей, религий, менталитетов не должно мешать людям быть порядочными, взаимно полезными, уважать друг друга, творить добро и жить в мире и согласии».
Вот и закончилась эта кантата, посвященная любви человека к человеку. А Вахид под впечатлением ее (любви) патетической мелодии стал ее преданным Орфеем. А мир стал светлее и чище…
Неизмеримая сила впечатления! Надо же! Столько лет дружу с человеком и ничего о нем по сути, выходит, не знал.
О Боже, как созидательна энергия сердец биения в унисон.

Олег Джургаев
« Вести Республики»
www.Chechnyatoday.com


При копировании материалов ссылка на сайт обязательна

test 2Новости СМИ2