Кто же вы, Mr. But?

Подследственный Заур Дадаев, как известно, задержан по подозрению в убийстве российского политика-оппозиционера Б. Немцова. Содержится задержанный в «Лефортово», тюремный комплекс ранее входивший в пенитенциарную систему ФСБ. Соответственно, условия содержания там жестко контролируются. Собирательный образ блатной тюрьмы сразу отпадает.

Весьма странным является тот факт, что Дадаеву кто-то, (лицо не установлено!), передаёт записку, по мнению работников «Лефортово», с зашифрованным текстом. Записка была подписана как Mr. But. Не ясно, чем было навеяно автору, так подписаться, очевидно, что всё это не в пользу подозреваемого. Во-первых, сам факт передачи записки конкретному адресату уже вызывает сомнения в виду того, что в данном учреждении функция перлюстрации исключает саму возможность подобной передачи. Сомнительно выглядит то, что автор записки не мог знать об этом. Во-вторых, вид текста имеет зашифрованный стиль. Дадаев категорически отрицает, сам факт потребности в данной записке. По мнению людей, знающих задержанного, он не отличался тягой к криптологии или к каким-то тайным обществам. Соответственно, тема о каких-то связях с разными организациями сразу отпадает. Это к тому упоминается, что Дадаев не мог совершить преступление по каким-либо религиозным мотивам. Все прекрасно помнят версию про Шарли Эбдо. Загадочный Mr. But по всей видимости так и останется таковым как следствие того, что на данном этапе «чеченский след» только раскручивается. Водоворот, по всей видимости, предназначен для того, чтобы унести с собой всё новые и новые лица. Дело с подачи некоторых лиц имеет все шансы превратиться в «охоту на ведьм», в качестве которых выберут неугодных политиков. И Mr. But весьма кстати, хотя бы с точки зрения информационной войны, удар по Дадаеву и тем, кто его защищает.

Антон Цветков, председатель Общественной наблюдательной комиссии за соблюдением прав человека в местах лишения свободы, не особо разбирающийся в отличиях между кавказцем и преступником, фактически, по данному инциденту высказался в пользу того, что Дадаев имеет отношение к записке: «СИЗО «Лефортово» характерен тем, что там очень жестко контролируются условия содержания. Пользоваться мобильной связью находящимся в местах заключения запрещено. Но если в других учреждениях этот запрет часто обходится, то в «Лефортово» нет. «Поэтому я не исключаю, что мог быть выбран и такой способ общения, как тайнопись». Пример по Цветкову – отход от темы, конечно. В вопросе легализации оружия в России Цветков занимает жесткую позицию о недопустимости такого акта. Им приводятся резонные суждения на своей страничке в Живом Журнале, но вот, когда речь идёт о Северном Кавказе, то тут и просыпается, глубокое, шовинистическое: «Или взять такой проблемный регион, как Северный Кавказ? Там и сегодня о количестве гуляющего по рукам неучтенного огнестрельного оружия (это не считая зарегистрированного, в том числе охотничьего) можно только догадываться. Введение свободного оборота короткоствольного огнестрельного оружия запутает все еще больше. Учитывая менталитет кавказских народов, традиции, можно уверенно сказать, что стрелять там станут еще больше и «эффективнее». И головной боли у правоохранительных органов существенно прибавится. Да и в Москве выходцы из Северокавказских республик будут разгуливать с легальным оружием, имея на то законное право. Добавит это чувство безопасности жителям города? Скажется благотворно на криминогенной ситуации? Не думаю.» Кавказцы тем и отличаются от остальных, что традиция обращения с оружием существует издревле: она не умерла как в иных регионах. Берущий в руки оружие, вдвойне осознает ответственность за последующие действия. Нелегальное оружие является следствием слабости работы правоохранительных органов, а не проявлением всуе упоминаемого им менталитета. Тема, конечно, сложная, и она показывает в целом отношение указанного лица к теме Кавказа. Ошибается Цветков: намного меньше сдерживающих факторов где-нибудь в Москве или глубинке России, чем на Кавказе. Единственно, в одном можно согласиться с ним то, что российское общество в целом не готово к такому решению.

Исходя из вышеизложенного возникает вопрос, кому было выгодно, чтобы записка попала в «Лефортово»? Судя по тому, что следствие по делу Немцова всё же выбрало «чеченский след», данный инцидент с запиской следует рассматривать как попытку провокации с целью дальнейшего давления на подозреваемого. Тем более, это звучит правдоподобнее, если учесть тот факт, что сам Дадаев отказался от своих показании. Он заявил, что они были даны под пытками, и в момент того преступления находился совсем в другом месте: на съемной квартире на ул. Веерная, играл в «стрелялки» на компьютере и этому, с его слов, есть 3 свидетеля, которые могут подтвердить его алиби. Проверять его слова, судя по всему, не спешили: разрабатывать «чеченский след» по откатанной схеме намного легче. Благо опыта у тех, кто всеми правдами и неправдами выбивал показания в годы контртеррористической операции, предостаточно. Тоска по «славным» годам борьбы с терроризмом, когда под один «ковш праведного гнева» правоохранительной системы попадали все без исключения чеченцы, мало-мальски вызывавшие подозрения, прослеживается в этом деле. На память приходят любимые слова «джентльменов удачи» в погонах: «Главное ведь то, что ты попался, а не виноват!». Уточню, речь идет именно о «джентльменах удачи», а не о тех, кто не посрамил честь мундира, достойно исполняет свой долг. Опасение вызывает первая категория, для них человек, так, материал для очередного уголовного дела. Именно они и отличаются низким уровнем профессионализма, отсюда, как компенсация вакуума – пристрастие к разного рода физическим воздействиям на подозреваемых. Нашумевшие дела - жестокое обращение с задержанными, и сейчас будоражат общественность. Конечно, «от сумы и тюрьмы не зарекайся», гласит русская пословица, зловеще в данном случае выпячивают на свет неблаговидные дела некоторых правоохранителей.

То, что тюрьма не курорт, ясно, но это не повод, чтобы её превращать в ад. Тем более, если учесть тот факт, что следствие располагает по большей части косвенными или сомнительными данными. Даже, если и были прямые доказательства! Dura lex sed lex — «закон суров, но это закон», говорили древние римляне. Получи, так сказать, по закону! А пока всё ещё действует, возможно, выглядящая жалкой и оскорбительной в глазах «джентльменов удачи» в погонах, статья 49 Конституции РФ:

1.Каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда;

2.Обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность;

3.Неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого.

Согласитесь, полное безобразие для сознания костоломов!

Булат Сардалигар

www.ChechnyaTODAY.com