«Лучшие из людей – те,

кто приносит больше пользы другим»

(Хадис, «Сахих аль-Джамиа»)

Часто можно услышать слова сожаления по человеку, которого уже нет рядом с нами. В словах: «Вот, если бы он был здесь…», порой кроется столько тоски и не сбывшихся надежд, что наверно не хватит слов, чтобы растолковать их людям, которые сами не пережили подобного. Как говорит народная мудрость: «По-настоящему начинаешь ценить людей только тогда, когда их теряешь». Это что-то вроде болезни, когда ты здоров, то и не думаешь о ценности своего здоровья. Но как только начинаешь его терять, понимаешь, каким богатством ты обладал. Так и с человеком, когда он все время рядом, все время в досягаемости, привыкаешь к этому и кажется, что так будет вечно, и лишь когда он исчезает, понимаешь, что как будто потерял часть себя самого и это уже не вернуть, по крайней мере, в этой жизни.

То, что я хочу рассказать сейчас, это не совсем тот случай, о котором я говорю, ибо мы всегда ценили нашего Эли, так по-домашнему мы называли Хакима, и берегли его настолько, насколько это возможно в условиях чеченского менталитета и адатов, беречь своего зятя. Ибо среди чеченцев быть зятем - это тяжелая ноша. Зять у чеченцев он больше, чем сын, для родных его супруги, в плане его обязанностей перед родственниками жены, при этом в отличие от родного сына, зять практически не имеет никаких прав. Одни обязанности. Поэтому чеченцы говорят: «Лучше иметь, хорошего зятя, чем никчемного сына».

Идея написать этот материал про Хакима Гидалишова, который, несомненно, был одним из лучших врачей в России, которым может гордиться чеченский народ, у меня была еще задолго до его безвременной кончины. С тех пор как я поставил перед собой цель писать небольшие заметки о достойных людях, с которыми меня свел по жизни Всевышний Аллах. Особенно она актуальна сейчас, в момент «коронавирусного кризиса», когда вдруг все кругом стали остро ощущать нехватку квалифицированных врачей и то, какой подвиг они совершали и совершают каждый день, охраняя наше здоровье, порой оставаясь незамеченными и неоцененными по достоинству людьми.

Единственным утешением в этом случае является лишь то, что по достоинству их старание и труд оценит Всевышний Аллах, но такое утешение подходит только для верующих людей. А ведь действительно, если бы мы обладали достаточной верой, нам бы следовало воздавать должное этим людям, как святым, ибо вознаграждение, которое ждет праведных врачей от Аллаха настолько велико, что мы даже не в состоянии это осмыслить. А то, что Эли был праведным человеком, у меня нет никаких сомнений, ибо, он пронес религиозную практику (намаз, пост, чтение Корана), полученную еще в девстве от своего дедушки через всю жизнь, невзирая ни на какие препятствия.

Передают со слов Абу Хурейры (да будет доволен им Аллах), что посланник Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует) сказал: «Того, кто избавит верующего от одной из печалей мира этого, Аллах избавит от одной из печалей Дня воскрешения. Тому, кто облегчит положение несостоятельного должника, Аллах облегчит его собственное положение и в мире этом, и в мире ином. И Аллах будет оказывать помощь Своему рабу, пока сам раб оказывает помощь своему брату» (Муслим).

Уход за больными расценивается в исламе, как милостыня «садака». Пророк Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует) на вопрос одного верующего: «Кто самый любимый для Аллаха?», сказал, что это те, кто приносят людям радость и помогают им в беде.

Мы свидетельствуем перед Аллахом, что наш зять - Эли был одним из этих людей, беспафосный и скромный по своей натуре, но наделенный Всевышним такими качествами, от которого шли неиссякаемые блага для всех его окружавших людей. В одном из хадисов Пророка Мухаммеда (да благословит его Аллах и приветствует), так же сказано, о некоторых мусульманах, незаметных среди людей, которых не увидишь среди торжественных мероприятий, имена которых не упоминаются среди знатных и знаменитых людей на земле, но имена, которых записаны среди лучших из рабов Аллаха на небесах.

 «…У всевышнего Аллаха есть такие покорные, благочестивые и чуждающиеся людей рабы, которых Он искренне любит. Если их не видно, никто их не ищет (т.к. к ним не относятся как к важным лицам, никто не обращает внимания на их отсутствие), когда они появляются, их не приглашают на собрания и не узнают. Их сердца – яркие светочи прямого пути. Они воспрянут после всякого затруднения и беды» (Ибн Малжа, Фитна, 16).

Я за свои 48 лет, много чего повидал и много с кем был знаком. И мне часто приходилось видеть, как недостойные люди не сходят с экранов телевизора и с газетных страниц, хотя сами из себя они ничего не представляют. Тогда как выдающиеся люди, наделенные чудесами от Бога - умением приносить пользу другим - остаются всегда в тени. Да, что мне вам рассказывать об этом! Разве это не каждый из нас видит в нашей повседневной жизни?! Именно таким незаметным, но приносящим неоценимую пользу людям, был Хаким Гидалишов. Таким членом семьи, рода и нации может гордиться каждый. И я рад, что имел честь дружить с этим человеком.

Говоря о Хакиме, надо хотя бы сказать несколько слов и о его семье, и его родителях, которые его воспитали. Боюсь, что для того, чтобы рассказать о всех их достоинствах мне не хватит и целой книги, поэтому лишь отмечу, что родом он был из горного села Зандак, и что его отец и мать были очень уважаемые и порядочные люди. У чеченцев то, какое уважение и ценность имел человек, зачастую определяют по количеству людей откликающихся на их беды. Особенно, ярко проявляется положение человека в обществе, когда в дом приходит беда. Чеченский «тезет» (панихида) - это своего рода народный институт, по которому можно судить о том каким уважением и почетом пользовался тот или иной человек. На него стекаются как ближние и дальние родственники, так и односельчане, и добрые соседи. Именно на «тезете» чеченцы воспитывают молодежь в духе братства и взаимоподдержки. Можно сказать, что формируют и закаливают этнический стержень, и от того, насколько часто люди откликаются на подобные события, зачастую формируется мнение об этом человеке, так и определяется степень уважения к умершему и его семье. Нельзя сказать, что я являюсь примером для подражания в этом вопросе, хотя нужно отметить, что мой дедушка Халид, воспитывавший во мне дух истинного чеченца, был известен именно тем, что не пропускал подобные мероприятия. И я тоже по мере возможности пытаюсь следовать его примеру, и за свой недолгий жизненный срок, много бывал на похоронах начиная от Дагестана, Грузии и кончая Чеченской Республикой, но такого нескончаемого потока соболезнующих, сколько шли на похороны родителей Хакима Гидалишова из тайпа зандакъхой, я не видел никогда в жизни. Даже, когда в иной мир уходили родственники высокопоставленных чиновников. При этом, нужно отметить, что мать и отец Хакима не занимали никаких государственных должностей. Однако, дань памяти, которую отдали им люди после их ухода в иной мир, свидетельствовала как об их благочестии, так и явилась благодарностью за воспитание таких сыновей, как Хаким и Умар, которые, будучи врачами, принесли такую пользу миру и своему народу, что оценить этот вклад по достоинству может только Всевышний Аллах!

Наверно это несколько не приличествует, с точки зрения чеченской этики, хвалить мужа своей сестры. Однако, не сказать, о том, какой Эли был замечательный человек, будет большей бестактностью, нежели подчеркнуть его добродетели и отдать дань его памяти, которую он заслуживает. Тем более, что хорошее свидетельство за ушедшего в иной мир, так же есть сунна Пророка, которая засчитывается как «садака» - милостыня. К тому же со мною у него были особо дружеские отношения, считая меня неким авторитетом в вопросах религии, он всегда консультировался при встрече со мной в вопросах религии и политики.

Однажды, где-то в 1996 году, незадолго до начала Хасавюртовских переговоров, я случайно встретил Эли в г. Грозном в районе площади Минутка, мы оба тогда направлялись в центр города. Эли ехал по делам с г. Аргун, а я в то время подавал документы на работу в, тогда еще, Завгаевское правительство, на работу в аналитическом центре, в одно из государственных ведомств. Как всегда, мы поприветствовали друг друга «салам-маршалом» (традиционным чеченским приветствием), и Эли поделился своими переживаниями происходящими событиями в Чечне. Тогда еще в горной Ичкерии продолжались боевые действия. В зоне контроля боевиков было и его родовое село Зандак, со всеми его родственниками. Таким образом, ему, чтобы встретится с родственниками, и попасть в родовое гнездо, все время приходилось преодолевать десятки блок постов, и проходить проверки, как федеральных сил, так и представителей сепаратистов. Все это неопределенное положение, разруха, каждодневные смерти, боль и страдание людей, действовали на Эли удручающе. И он задал мне вопрос: «Неужели мы обречены? Ведь, если так будет продолжаться еще несколько лет, мы больше никогда не сможем возродиться?»

Не знаю, откуда мне пришло в голову, то, что я тогда сказал. Наверно это был первый прогноз в моей жизни, который я сделал на основании анализа имевшейся у меня информации. Как позже оказалось мой прогноз о том, что война остановится через три месяца, и по каким причинам это произойдет и даже победа Масхадова на предстающих в итоге выборах, совпала с точностью, как по датам, так и по бенефициарам. После этого случая он уже всегда при встрече интересовался моим мнением, считая меня чуть ли не провидцем. Хотя в то время все то, что я сказал, было очевидно для любого аналитика и политолога, и можно сказать я просто попал пальцем в небо. Но такой был душевный и открытый человек Эли, и если он формировал о ком-то положительное мнение, наверно это было на всю жизнь.

К сожалению, Хакима (Эли) Эльсункаевича не стало 5 апреля 2019 года. Он скончался после тяжелой болезни, которую вынес как настоящий мужчина и мусульманин, ожидающий награды от Всевышнего Аллаха за свою стойкость и терпение. Согласно исламской религии, человек, ушедший из жизни в результате тяжелых болезней заслужит у Аллаха степень «шахида» – мученика за веру. Уверен, что Всемилостивый Аллах (свят он и Велик), согласно этому догмату веры, воздаст Эли по заслугам и поднимет его на степень «шахида» (да вознаградит Аллах Эли степенью шахида и поселит его в раю - Фирдовс).

Сейчас настало самое время для того, чтобы рассказать, как я впервые встретился с Эли. Я был совсем маленьким, когда наша семья породнилась с семьей Гидалишовых. Наше родство состоялось через замужество нашей старшей сестры, дочери моего дяди Султана, которого давно уже нет на этом свете (да помилует его Аллах). И я, конечно же не помню, как все это происходило. Я только лишь помню, что спустя какое-то время, когда мне было шесть лет, я уже летел в Москву на самолете вместе с Кокой (да смилуется над ней Аллах), матерью моей двоюродной сестры Зайнап, которую так же по-домашнему мы зовем Лилей (у чеченцев есть такая традиция нарекать детей двойными именами, одно домашнее, для родных и дурей, а второе официальное, для всего остального мира). Для меня это был первый полет на самолете и мое первое путешествие, о котором в то время, даже некоторые взрослые люди мечтать не смели. В советские годы поехать в Москву с периферии было все равно, что сегодня слетать на выходные в Париж. Для многих это была неосуществимая мечта. Я точно сейчас не могу сказать, когда это происходило, но, судя по всему, это было где-то накануне «Олимпиады – 80». Я помню, что мы тогда ходили, по казавшимся мне огромным улицам, где нас окружали дома - великаны. В принципе, так оно и было по сравнению с грозненскими улицами и домами. Больше всего мне запомнилась выставка ВДНХ и то, как я впервые поел знаменитое мороженое – «Эскимо». Оно было шоколадное и очень жирное. Надо сказать из-за этого я его до конца таки и не доел. Помню еще жуткий день, когда я остался один на один в московской квартире с моим племянником, Хасаном, которому, тогда был всего один год. Тетя Кока, вместе с Зайнап (Лилей) ушли в магазин, доверив мне спящего малыша. Не знаю, какое время они отсутствовали, час или два, но мне показалось это целой вечностью, так как сразу-же после их ухода Хасан проснулся и начал реветь, да так громко, что мне казалось, что у меня лопнут перепонки.

Однако, я хотел рассказать не об этом, а о том, что все это время, когда мы жили на квартире у Эли и Лиле в Москве, я не помню, чтобы я там видел нашего зятя. За неделю нашего там пребывания я наверно видел его лишь один раз. Настолько этот человек был учтивым и гостеприимным, что даже не обременял нас своим присутствием.

Со временем, уже повзрослев, и лучше узнав наши обычаи, я понял, что Эли наверно и не приходил домой, чтобы не смущать нас своим присутствием. Он, наверное, оставался у товарищей или в общежитии, ведь он тогда был студентом. Впоследствии, будучи солдатом-срочником, проходя службу в Советской Армии в г. Москве, я несколько раз ходил в увольнение и посещал свою сестру, которая тогда жила в Ясенево. Но и тогда я ни разу не видел Эли дома, он или был на работе, или уходил по делам, конечно-же, предварительно не забывая поинтересоваться здоровьем моих родных и близких, как это заведено у чеченцев. Он был удивительно деликатным и учтивым человеком.

Как я сказал выше, в нем было настолько много блага – «берката», что он оказывался всегда рядом в трудную минуту, когда нужна была его помощь, притом, что он практически всю свою сознательную жизнь прожил вдали от родины.

Стоило в нашем дворе в г. Грозном кому-то захворать, как нежданно-негаданно Эли оказывался рядом, при том все это происходило без нашего ведома, как будто он заранее знал, что нужна будет его помощь. Это Аллах делал так, чтобы Эли оказывался у нас в трудную для нас минуту. Таков закон Всевышнего, когда праведники успевают всегда и везде.

Для нас это было очень важно, так как почти у всех членов нашей семьи, начиная от нашего дедушки Халида до его двух сыновей с женами и детьми, жившим тогда в г. Грозном, была одна удивительная особенность, которая сохранилась по сей день, мы никогда не обращались к врачам, даже когда нас одолевали очень серьезные болезни. Должно было произойти что-то очень серьезное, что бы кто-то из нас обратился к врачу. Мой дед вообще был уникальным человеком, в этом отношении, он, будучи еще в ссылке в Киргизии, куда отправили чеченский народ в 1944 году умудрился излечиться от брюшного тифа, не прибегая к помощи врачей, дедушка целый месяц пролежал в постели, читая одни молитвы. Даже зубы мы сами себе выдергивали, несмотря на то, что мой дядя был потомственный зубник, и был одним из лучших зубных врачей в Чечено-Ингушетии, который всегда был готов принять своих родственников и обслужить их совершенно бескорыстно.

Помню, один из таких эпизодов, когда Эли появился у нас в Грозном где-то незадолго до первой чеченской военной кампанией. Тогда медицина, да и все остальное в Чечне было не в лучшем состоянии, если не сказать хуже, и, даже, если бы она и была хороша, то и тогда мы бы делали все, лишь бы не пойти к врачу, при том, что у нас самих среди родственников таковых достаточно. Так вот, с дедушкой случился приступ, мы не знали, что происходит, а дед категорически отказывался от врачей и не давал нам права вызвать скорую помощь, да и какая тогда была скорая, по-моему, тогда уже и скорые не ездили. В общем, в этот момент вдруг, как я и говорил неожиданно у нас, появились гости из Москвы: моя сестра Лиля и наш зять Эли. Узнав о болезни дедушки, он сразу же зашел к нему и поставил диагноз. Оказалось, что у дедушки почти, что отказали почки, еще бы чуть-чуть и мы бы потеряли нашего деда, но Эли, которого, несомненно, к нам привел Всевышний Аллах в этот день, сразу же оказал деду необходимую помощь, выписал лекарства и дал другие необходимые распоряжения. И на наше удивление, наш всегда строгий и несгибаемый в своих взглядах дедушка послушал Эли и выполнил все его указания. Надо отметить, что дедушка и даже наша бабушка, которая не признавала никаких авторитетов очень уважительно относились к нему (да помилует их всех Аллах). Скоро дедушке Халиду полегчало, и он встал на ноги.

Другой случай произошел уже в наше время, лет 5-6 назад, моя младшая дочка Севдия заболела какой-то простудой. И, как всегда, происходит у нас в таких случаях, ее мать занялась ее лечением в домашних условиях. Я в то время был все время на работе, а после работы уставал и поэтому после возвращения сразу ложился спать. А по утру, я быстро завтракал и уезжал на работу, дети еще спали, в итоге так получалось, что с детьми я общался только по выходным, да и то, если в это время нас не задействовали в очередном субботнике. В итоге такого напряженного рабочего графика я увидел больную дочь только через неделю ее болезни и поинтересовался, что это такое и почему она стала столь затяжной. Горло у Севдии было перемотано бинтом, поверх которого был теплый шарф. На мой вопрос как проходит лечение, моя супруга ответила, что дает лекарства по назначению врача, с которым она проконсультировалась по телефону и что, мол, болезнь идет на убыль. Но по состоянию моей дочери я понял, что говорить о выздоровлении совсем рано, и решил все же заглянуть под повязку. Каково же было мое удивление, когда, заглянув под шарф, около сонной артерии у моей шестилетней дочки увидел большой сине-желтый гнойный шар размером с миндалину. Это зрелище просто повергло меня в шок и негодование. И не из-за того, что я удивился увиденному, за две войны нам приходилось видеть и не такое, а из-за спартанского спокойствия моей супруги, которая была уверенна, что все само собой рассосется. Супругу тоже, конечно, можно понять, время тогда в Чеченской Республике было такое, что не все со своими болячками обращались к врачам. Здравоохранение после тяжелой поствоенной разрухи только- только поднималось на ноги. Случались факты некомпетентности врачей, которые в устах недоброжелателей преподносилось как полная катастрофа, и поэтому к врачам люди обращалась лишь в крайнем положении. Вот и моя супруга, несмотря на то, что у нас у самих много родственников работает в здравоохранении, предпочла лечить детей сама. В итоге сезонная болезнь дочери чуть было из обычной простуды не превратилась в реальную «катастрофу». И снова, по Милости Аллаха рядом оказался Эли Гидалишов и его брат Умар. В этот сложный период для нашей Республики, они по зову сердца на какое-то время приехали домой. Эли переехал из Москвы, а Умар из Норвегии на работу в Грозный, дабы помочь своему народу с послевоенным возрождением. Я сразу же позвонил Эли, и он назначил нам прием, осмотрев шею дочери Умар и Эли тут же поставили диагноз и сказали, что нужно срочно оперировать, если протянули бы еще день - два, то воспаление перешло бы в легкие и тогда проблем было бы не избежать. Казалось - бы простая простуда, а несвоевременное лечение может сделать человека инвалидом на всю жизнь. Умар, который является очень хорошим детским врачом, не просто поставил диагноз, а посоветовал нам врача. Им оказался молодой человек, недавно окончивший медицинский институт и работающий детским врачом во второй поликлинике недалеко от нашего дома. Он после осмотра Севдии, положил ее в больницу и провел операцию. По воле Аллаха все для нас закончилось благополучно. Таким образом, Эли всегда оказывался рядом, когда нам была необходима помощь. Я рассказал только два случая, которые вспомнил, как говорится: «навскидку», о той помощи, которую нам оказал Эли как специалист, не говоря уже о других жизненных моментах, когда нужна просто моральная поддержка в какой-либо жизненной ситуации. Такие же истории могут, уверен, рассказать тысячи людей, которые знали Эли и его семью, которым он помог за время своей профессиональной деятельности.

Коль скоро мы заговорили о его профессиональной деятельности, самое время осветить некоторые факты его биографии.

Гидалишов Хаким (Эли) Эльсункаевич родился 15 апреля 1952 года в с. Янги-Арык Куршабского района, Ошской области, в Киргизской ССР, куда чеченский народ был выслан в годы сталинско-бериевских репрессий. Школу закончил в с. Зандак Чечено-Ингушской АССР. После чего сразу же поступил в медицинское училище в г. Грозном. В советские времена не было принято детям жить на иждивении своих богатых родителей, как это можно делать сегодня, времена были не те, да и богачей подобных нынешним в советской стране не было. Поэтому сразу после окончания медучилища Эли пошел работать фельдшером. Хотя проработать ему в этой должности пришлось не долго, он как и вся молодежь того времени был призван в Советскую армию и служил в летных войсках. После службы в армии, недолго думая, он поехал поступать в медицинский институт в Москву. Притом, боясь, что ему это запретят сделать, поехал тайком от родителей. Конкурс оказался очень большим, а проводить в Москве лишнее время после двух лет службы в армии не хотелось, поэтому после каждого экзамена он покупал билет обратно в Грозный, чтобы быть готовым как можно быстрее уехать, если результат будет отрицательным. Несмотря на огромный конкурс, Эли успешно сдал экзамен и поступил МОЛГМИ имени Н.И. Пирогова. После окончания института Эли вернулся в родную республику, прошел интернатуру, после чего поехал в селение Ножай-Юрт, где проработал больше двух лет врачом урологом, не упуская ни одной возможности подменить любого специалиста. Работал в Аргунской медсанчасти три года травматологом. Затем опять Москва - ординатура на кафедре урологии в том же МОЛГМИ им. Пирогова. После этого он снова возвращается на работу в селение Шали, в качестве уролога, хотя занимается проблемами, лежащими и за пределами урологии. После чего 20 лет работал в московской городской клинической больнице, где пользовался высоким авторитетом среди коллег и заслуженным доверием пациентов. Спустя какое-то время он снова перебирается ближе к родителям к родному краю, с целью помочь послевоенном возрождении родной Чеченской Республики. На это его решение так же повлиял сыновний долг и тоска по родным. После ухода из жизни матери, Эли возвращается на ту же работу в Москву. За свою многолетнюю практику, у него не было ни одного серьезного замечания, которое могло бы послужить причиной его увольнения с работы, а надо сказать, что такие попытки были в эпоху сепаратизма в ЧР и начавшейся военной кампании. Тогда многим чеченцам, живущим за пределами своей республики, приходилось очень туго. Все помнят эти смутные времена и то, как в этот период многие чеченцы с выдающимися способностями лишились своего имущества, положения в российском обществе, сломали свою карьеру и лишились даже жизней, из-за объявленной тогдашними силовиками и политическим руководством страны «охоты на ведьм».

Однако, Эли благодаря своему стойкому характеру, трудолюбию, профессионализму и вере в Бога, выстоял и этот жизненный экзамен.

За время своей работы Эли успел стать врачом высшей квалификации, имел грамоты министерства здравоохранения и социального развития.

Хотя надо откровенно сказать, что все эти стрессы и переживания за родных и близких, за свою родину, и пациентов, к которым по свидетельству его друзей он относился как к родным людям, не прошли для него даром. По моему мнению, именно эти переживания и стрессы в первую очередь и повлияли на развитие у него онкологии, которую он также стойко перенес, при поддержке своих родных, не потеряв веру в Бога до последнего вздоха.

Если говорить о его моральных и духовных качествах, то насколько я его знал, Эли был очень религиозным и мягким, с окружающими людьми, человеком. Я никогда не видел на его лице ничего кроме улыбки, как бы тяжело ему это не было. Я даже слышал о том, что перед тем как он принял решение уехать учиться в Москву на врача, ему предлагали стать имамом села, в те советские времена людей знавших свою религию было мало, да и те проходили тщательный кастинг, что само собой говорит уже о многом в его характере и морально-этических принципах.

Его патриотизм - любовь к родине, к своему народу характеризует и тот факт, что он в самом начале первой чеченской военной компании приехал домой, чтобы оказать медицинскую помощь сначала своим родным, которые пострадали в результате ракетно-бомбового удара (в машину его двоюродного брата, который ехал вместе с семьей попала ракета), в результате которой брат получил многочисленные серьезные ранения, но был выхожен Эли, однако, через год его все же настигла смерть, но при других обстоятельствах в Москве. После этого в составе группы врачей чеченской национальности, приехавших из Москвы в 1994 году на помощь терпящему бедствия народу, он с братом Умаром спасал жизни мирных жителей попавших в жернова не объявленной войны против чеченского народа. Они трудились на этом поприще более трех месяцев, пока не спала активная фаза боевых действий, и г. Грозный не был взят Федеральными Войсками. Место расположения госпиталя, где работали наши врачи находился в г. Хасавюрт Дагестанской АССР.

Это в общем и все, что я хотел рассказать в этой маленькой заметке про Гидалишова Хакима (Эли) Эльсункаевича, который был одарен Богом многими положительными качествами. Он лечил людей не только своим профессиональными навыками, но и словом, и даже своим присутствием, своей всегда положительной энергетикой. Жаль, что сейчас его нет с нами, в эти трудные для чеченского народа и страны время. Я уверен, что он, как всегда, был бы на передовой в борьбе с коронавирусом. Дай Аллах, что бы таких людей как Эли среди нас с каждым годом становилось все больше и больше. И дай Аллах, что бы мы по достоинству оценивали их труд и заслуги не только после их ухода в мир иной, но и не жалели теплых слов благодарности при их жизни. Да воздаст ему Аллах всеми благами в ином мире, и вознаградит его раем Фирдовс. И благословит всех его близких, его семью и весь чеченский народ, у которого есть такие благородные сыны!

Ислам Сайдаев



При копировании материалов ссылка на сайт обязательна

test 2Новости СМИ2